Можно ли трогать большие? Или я сделаю хуже? Или это уже. неважно?

— Артур! Очнись! Пожалуйста, что угодно, только очнись!

Он не отвечал. Лицо было бледным и заострившимся. Пульс отсутствовал. Я поднесла один из зеркальных осколков к его рту, проверяя дыхание. Он не запотел.

— Артур!

Такого не может быть.

Такого просто. Не должно. Случиться.

Ни здесь. Ни на Земле. Нигде и никогда.

За узкими потолочными окнами Зеркального зала сгущалась такая же колдовская темнота, как и в коридорах, хотя до заката оставалось ещё довольно много времени. Я видела странные вспышки в небе и всем телом ощущала низкий вибрирующий звук. Бесконечно выли сирены. Издалека раздавались крики и рёв дракона.

Мир Гало рушился. Долбаный карточный домик. И единственный, кто мог спасти его, уже не дышал.

— Артур! Пожалуйста! Пожалуйста, останься!

Когда я услышала тихий стон, моё сердце от радости замерло. Но тотчас с болью забилось вновь: я поняла, что это был голос Отченаша. Борис пошевелился, потом тяжело вздохнул и, не в силах подняться на ноги, пополз ко мне по осколкам.

— Фак, Вилка, только не говори, что чудо-парень умер, — сипло пробормотал он, приближаясь.

Я молча подняла на него заплаканные глаза.

— Почему ты не ранен, Бор?!

— Моего охранника убило сразу. Руки освободились, и я успел жахнуть взрывом. Это отбросило от меня летящие осколки…

Я почувствовала горькое разочарование.

Я надеялась, что Бор скажет, что на самом деле его ранило, но он знает исцеляющие заклинания и применил их. И что вообще он великий лекарь под прикрытием, или добрый бог, заблудившийся среди людей, или любой другой сюжетный рояль, мажорно выехавший из-за кустов, что сейчас было бы очень кстати.

Но Борис не оправдал эти надежды. Зато мне внезапно почудилось слабое биение пульса у Эдин-брога. Затаив дыхание, я крепче сжала его запястье, пытаясь понять: правда или нет?

Борис тем временем поднял какой-то мелкий предмет, валявшийся рядом с нагрудным карманом пиджака Эдинброга.

— А это что такое? — нахмурился Отченаш.