– Так он точно из ФСБ?

– Кто, следователь? Конечно! Там, в его ксиве, чётко написано: ФСБ!

– И он точно мёртв?

– Абсолютно! Мертвее и быть не может!

Сотовый телефон опять зазвонил. На этот раз Рита даже не сочла нужным ответить. Сбросив звонок, она повторила, глядя в глаза Ариане:

– Он точно мёртв?

– Абсолютно! – хлопнула Ариана ладонью по мыльной пене, – я медсестра!

– Ты – кретинка.

Взяв из руки Арианы рюмку, а с пола – почти пустую бутылку, Рита ушла.

– А что мне ещё оставалось делать? – взвизгнула Ариана, – ты бы что сделала, окажись ты в этой машине?

– Я бы не оказалась в этой машине. А если бы оказалась, поехала бы за книгами! И сюда бы их привезла. Ты знаешь, как мне нужны эти книги!

– Ты ненормальная!

– Сама дура! Думаешь, я штудирую шахматную теорию для того, чтобы играть в шахматы?

– Ты больная! Ты мерзкая! Я сейчас утоплюсь!

Рита промолчала. Она курила, сидя на кухне перед остывшим кофейником. Новый рёв Арианы проходил мимо её ушей и не раздражал. К тому же, он вскоре кончился. Когда голая Ариана, выйдя из ванной, спросила, где можно взять верёвку, чтобы повеситься, Рита ей спокойно ответила:

– Вынь шнурки из моих ботинок. Или возьми поясок халата. Но если ты уже утопилась, тогда повесься около батареи. Я угощу всех дворовых кошек сушёной воблой.

– Дроздова! Я не хочу в тюрьму!

– Тюрьма тебе не грозит. Повесившихся утопленников, как правило, отправляют в другое место.

– И в дурку я не хочу!

– Тогда не будь дурой! Хоть у тебя под глазом фингал, который заправщик, скорее всего, запомнил, у них почти нулевые шансы на тебя выйти. Если, конечно, мальчишка будет молчать. А он молчать будет. Я с ним поговорю.