Кое-как успокоив разгневанных небожительниц и Марину, которая от большого волнения проглотила целую горсть таблеток, отпахав смену и без особого удовольствия съев четыре порции плова с соевым соусом, Ариана отправилась в общежитие. Находилось оно в Текстильщиках на унылой и серой улице. Женский корпус, как и мужской, был шестиэтажным. Он своим обликом соответствовал улице. Это здание впечатляло крайней своей неприглядностью даже тех, кто прибыл в столицу с самых далёких окраин. На проходной в то утро дежурила тётя Маша, такая же неприглядная. Да ещё и непьющая. Это качество неизменно удерживало её в одном настроении – в настроении всех и каждого выводить на чистую воду.

– Здравствуйте, тётя Маша, – выдохнула усталая Ариана, остановившись перед вертушкой, – пропуск вам показать?

– Я не дура – вижу, что пропуск ты пропить ещё не успела, – оторвалась от газеты пенсионерка и дала знак, что можно пройти, – а совесть и ум, кажется, уже пропила! Алкаши не деньги ведь пропивают, а ум и совесть.

– Теперь-то я понимаю, как вы сохранили трезвенность, – нанесла удар Ариана и, проскочив вертушку, быстро взошла на второй этаж. Ей вслед гремели угрозы сегодня же подать жалобу коменданту, секретарю и ректору МГУ, а на послезавтра вызвать инспекторов.

На втором этаже было двадцать комнат, четыре кухни с четырьмя плитами в каждой и ровно столько же санузлов с очень неудобными душами. В одной комнате с Арианой жила Светка Елисеева – тоже вечновзъерошенная блондинка, только чуть более плотная и высокая, метр семьдесят шесть. Учились они также в одной группе. Света была скрытным человеком, но как-то раз всплыла информация, что она – москвичка, а её папочка – прокурор.

– Как же ты оформилась в общежитие? – удивлённо спросили девочки, – и зачем?

– Да, вот как-то так, – объяснила Света и покраснела. Но к ней продолжили относиться дружески, потому что она была неплохая.

Скрипучий путь по длинному коридору вызвал у Арианы лёгкое беспокойство, так как из комнаты Тани Груздевой и Наташи Шварц звучали одновременно сразу две музыки – "Prodigy" и Шопен. Это означало, что две соседки опять поссорились и изничтожают одна другую. Из туалета вышла Алиска Стрелкина.

– О, Малявка, привет! – сказала она.

– И тебе привет, – ответила Ариана, не останавливаясь.

– Ты спать?

– Да. Всю ночь работала.

– Ну, желаю тебе успеха, – хмыкнула Стрелкина.

Войдя в комнату, Ариана сразу же поняла, что она имела в виду. Света Елисеева, в джинсах лёжа на животе поверх одеяла, читала книгу. А рядом с ней на стуле сидела Настя Молчанова, легкомысленная шатенка из восьмой комнаты. И не просто, гнида, сидела, а, задрав ногу, пилила ногти на ней предметом, в котором взвинченная, измученная Малявка признала собственную свою пилочку для ногтей, взятую из тумбочки. И ещё кое-чем занималась Настя, а именно – не оправдывала свою фамилию. Это было её любимым занятием.

– Лошади для меня – это просто всё! – блеяла она, упорно не замечая, что Света злится, – они меня понимают гораздо лучше, чем люди! Когда я сажусь на лошадь, она всегда подгибает ноги, чтобы мне было удобнее на неё …

– Да ты просто весишь семьдесят килограмм, – не сдержалась Света, перевернув страницу, – тут бы и у слона подогнулись ноги!

– Не ври, не ври! Я вешу шестьдесят семь, а рост у меня – почти метр восемьдесят. Я выше тебя! Об этом ты забываешь, Светочка? Ой, Малявка, привет!

– И тебе привет, – ответила Ариана. Желая сделать Свете приятное, она громко запела песню "Нас не догонят!", и начала раздеваться, чтоб пойти в душ. Но Настя не замолчала. Повысив голос, она завела рассказ про кота, который залез к ней в форточку. И при этом пилочка продолжала грызть её ногти. Надев халатик и шлёпанцы, Ариана вручила свой новый мобильник Свете, чтоб та его сберегла, достала зубную щётку и пошла в душ.