– Значит, что-то не так, – вздохнул Петя-итальянец, который шёл позади всех. Яша замечал и раньше, что у этого щуплого смуглого паренька очень острый слух, настоящий дар природы.

– Что-то не так у нас со скоростью сегодня, – сказал Серый и все засмеялись, потому что по залитой солнцем дорожке Улиткиного Дола их вела большая черепаха с чёрным панцирем, высоким, как перевёрнутое ведро. Сол назвал её имя – Геката. Зато у ребят была возможность не торопясь прогуляться, рассматривая Дол, и, конечно же, пообщаться.

Серый вился вокруг Расы, но та почти не разговаривала. Она смотрела на Серого, не смущаясь, и улыбалась нежно, как ангел. Солнце Пятого мира то и дело проскальзывало сквозь прозрачные голубые камешки её крошечных серёжек, не забывая золотить её пушистые волосы цвета мёда. Голова её напоминала одуванчик. Одета она всегда была в одно и то же платье серого цвета, сплошь покрытое вышивкой серыми нитками, – изделие необычного изящества.

Яша же, несмотря на атаки шемаханской Эльвиры, переглядывался с Махой, и та весело улыбалась ему. Ей очень шли джинсы и простая рубашка, лёгкие спортивные тапочки в мелкий цветочек, покрытые тончайшей пылью каменных тропинок Улиткиного Дола. У неё была толстая шоколадная коса и круглые глаза цвета чая, если посмотреть сквозь прозрачный стакан на солнце.

Яша вдруг понял, что очень хочет встретиться с ней в Москве, чтобы видеться и тут, и там. И вообще он чётко понял, что был бы не против везде ходить с ней за руку, садиться рядом – джинсы к джинсам и… А она? Маха, казалось, молча отвечала на эти Яшины мысли игривой хитрой улыбочкой. «А вдруг ей мой картофельный нос смешон?» – подумал он, смутившись, и догнал Серого.

Пахнуло морем, и стал слышен шелест спокойного прибоя. Наконец, Геката дотопала до ворот из двух греческих колонн и ребята прошли за ней. На широком дворе такие же старые мраморные колонны валялись тут и там на песке, целые и расколотые. От толпы темнозелёных кипарисов нёсся крепкий аромат, в кустах трещали цикады.

Геката без остановки прошагала к мелкому водоёму, обложенному камнями, и устало плюхнулась в воду. Дом, к которому привела учеников черепаха, напоминал небольшой глиняный коробок, крытый соломой, грубо вымазанный побелкой, без двери и с деревянной скамеечкой у входа. За домиком тихо лежало море, золотое от солнца.

На скамеечке, жмурясь от солнца, сидел упитанный и загорелый тип в сандалиях, греческой тунике, с выцветшими короткими кудряшками вокруг лысины. Тип грыз семечки и, щурясь от солнца, рассматривал ребят. У стены на примусе стоял облупленный эмалированный зелёный чайник, который закипал.

Тут, неожиданно для всех Миша-Ломоносов показал пальцем на типа в тунике, словно в шоке, и сказал:

– Вы очень похожи на…

– А это я и есть, – перебил его загорелый, и Яша вспомнил, что тут многие читают мысли.

– Вы – Сократ?! – заверещала Женя, которая обычно умела себя вести прилично. Было заметно, что лысый постарался скрыть недовольство ожидаемым вопросом.

– Мне очень приятно, моя госпожа, что вы столь образованны, и что вам знаком облик афинянина, жившего более двух тысяч лет назад, но…

Мужичок стряхнул с туники сор от семечек, почесал лысину, вздохнул и переложил семечки из одной ладони в другую. Пауза была небольшой. Неожиданно мужик улыбнулся так, будто это самый счастливый момент во всей его жизни.

– А хотите семечек? – сказал он, глядя на ребят из-под ладони, – солнце палило ему прямо в глаза. Женя с облегчением выдохнула, и все остальные поняли, что расспрашивать этого грека о жизни Сократа будет делом бесполезным. Яша вспомнил, что Барсук говорил, видимо, о ком-то из преподавателей, называя его Греком. Не этот ли?

По приглашению нового учителя ребята, получив по горсти семечек, с восторгом сели прямо на тёплый песок под большой оливой. Чёрный панцирь Гекаты неподвижно торчал из воды в центре водоёма.

– Руна этого местечка называется Маназ, что означает Личность, или человеческую расу, – начал урок Грек, махнув в сторону входа в дом. И тут Яша заметил, что одна из побеленных стен увешана древнегреческими театральными масками, вырезанными из дерева, раскрашенными и облупленными от времени. У некоторых масок болтались тонкие кожаные шнурки-завязки, у одной из них были сколоты несколько деревянных локонов. Среди масок красовался маленький советский радиоприёмник времён Второй мировой войны. Из него тихо доносилось что-то про «синенький скромный платочек».

– А вообще вы пришли ко мне, чтобы изучить компьютер, – заявил вдруг учитель, хитро по-мужицки потирая руки. Ребята уставились на него, перестав грызть семечки. Только Антон, присвистнув, дал реплику:

– А мы-то думали, что хоть в волшебной стране нас не будут доставать электроникой!

Грек, кто бы он ни был, вдруг задорно заржал почему-то тёткиным голосом, и все грянули хохотом именно от этого неожиданного свойства их учителя.