– И имена, – не стирая улыбки с лица, ответил Пьеро. – А я работаю в этом кафе, встречаю новичков, отвечаю на вопросы.

Вдруг Маха, увидев кого-то за окном, воскликнула:

– Ой, смотрите, какое-то знакомое лицо! Сейчас вспомню…

– Синьора хорошо знает живопись Эпохи Возрождения? – сиял Пьеро. – Это малоизвестный художник той эпохи, известный, правда, только своим автопортретом. Он гуляет тут так же, как и вы, во сне.

Юные с удивлением посмотрели на Пьеро и он ответил:

– Здесь другое время, не линейное, забыли? Он спит на Доске в Эпоху Возрождения!

– Выходит, что тут можно встретить кого угодно? – Маха забыла про сливочный собор из мороженого.

– Не совсем, – отвечал Пьеро, искря хитроватыми глазами, – к примеру, Ботичелли или Леонардо да Винчи – они находятся в несколько более утончённом измерении… Но оно как бы тоже здесь.

– Шестая Венеция тоже тут? – пошутил Яков.

– Нет, вы забыли про семь ступеней каждого измерения, – сказал Пьеро, доставая из рукава камзола кружевной платок, чтобы помахать им какой-то даме в ярком пышном шёлковом платье и маске с перьями. – Мы находимся в Пять-и-два, а Рафаэль, к примеру, здесь же, но в Пять-и-пять…

– А та картина в соседней витрине – не его? – предположила Маха, приступив к мороженому.

– Не смущайтесь, синьора. Чем прекрасен этот Пятый мир, что тут есть не всё, но очень-очень многое, – и Пьеро расхохотался, как настоящая театральная маска. – Та картина Рафаэля, что вы заметили, – действительно, его новая работа. Сам он тут не появляется, а вот новыми картинами радует!

– Это значит, что в греческом Аполлонополисе гуляет… – Яша не успел произнести имя знаменитого древнегреческого скульптора Фидия, которое он смог вспомнить в эту минуту, как Пьеро ответил:

– Он сейчас именно гуляет по городу со своей здешней семьёй.

– Здешней? – переспросила Маха, опять оставив мороженый собор в одиночестве.

– Да, перейдя в этот мир с Доски, многие заводят новые семьи, но кто-то ждёт перехода своих любимых.

– Всё-таки, почему кто-то находится в более высоком измерении? По каким признакам? – Этот вопрос Махи задал бы и Яков.

– «Признак», синьора, всегда только один: степень погружения сознания в божественность Бытия, то бишь, степень духовности, – значимо произнёс Пьеро. – Если в сознании Доски человек совершенно не допускает Бога – то есть саму искрящуюся ткань Творения Всего – в своё сознание, то при переходе через порог смерти, он какое-то время находится в местном Реабилитационном Центре, после которого многие выходят сюда и живут в прекрасных городах или на природе, а кто-то… да, населяет мир Пять-и-один. Это особый мир. Но оттуда можно выбраться.

– Ад, что ли? – не понял Яша.

Пьеро засмеялся.