Однако после Евромайдана-2014 принципиально изменились правила игры. Произошла та самая нацификация — вооруженным активистам дали зеленый свет на террор и насилие. Ту часть общества, что выступила против госпереворота, объявили вне закона.
Мирное сосуществование разных идентичностей в украинском обществе закончилось. Начался ненормальный этап. После 2014 года уже не имели значения выборы и рейтинги. Был нарушен миропорядок, поэтому общество в первую очередь выживало, старалось не пересекаться с вооруженным ядром и не спорить с евронационалистическими 20 %. «Хатаскрайничество» и нигилизм стали единственной формой выживания. Общество Украины мутировало окончательно.
Выводы и прогнозы по части 2: борьба идентичностей постУкраины
Беглый взгляд на эволюцию общества Украины открывает бездны неведомого. Все, что происходило в социальных глубинах страны с 2014 по 2022 год, является «черным ящиком». Трудно понять, как менялось общество постУкраины, и это вряд ли вообще возможно. Выборы значения не имели, потому что пророссийский фланг как минимум был вне закона. Евронационализм стал единственно верной идеологией, и людям пришлось научиться мимикрировать.
«Хатаскрайничество» из формы поведения обывателя превратилось в способ выживания рядового гражданина. Предшествующая Евромайдану-2014 коммерциализация политики привела к росту нигилистических настроений в обществе.
ПостУкраина существовала восемь лет в условиях, когда граждане были запуганы тем, что радикальное меньшинство охотится на оппонентов. Это огромный срок, за который могли произойти необратимые изменения. Есть риск, что общества постУкраины и России на уровне поколений 25 лет и моложе просто не поймут друг друга.
Однако при всей невозможности подробного изучения общества постУкраины до завершения СВО и полной демилитаризации представляется реальным выделить социальные типажи и идентичности. В каждом конкретном регионе их соотношение будет индивидуальным, но модели поведения можно прогнозировать. Попытаемся описать главные их черты.
«Хатаскрайник» (эгоистичный обыватель)
Самый распространенный тип, который мы неоднократно разбирали выше. С начала террора количество таких убежавших от реальности обывателей могло достигнуть 50 60 %. А где-нибудь в карпатском райцентре на границе со Словакией — и все 90 %.
«Псевдохатаскрайник»
Идентичность, возникшая как реакция на террор и нацификацию. Количество в обществе зависит от уровня террора в конкретной местности. Больше всего «псевдохатаскрайников» в мегаполисах Новороссии — там, где действовало подполье и проводились массовые аресты активистов Антимайдана.
В целом эту социальную личину за годы террора научились примерять на себя практически все жители постУкраины.
Лоялист
Чиновники среднего и низшего звена, врачи, учителя, бюджетники, мелкие коммерсанты, силовики — типичные лоялисты. Данная идентичность предполагает зависимость от реальной власти, поэтому лоялисты склонны к конструктивному сотрудничеству. Это потенциальные союзники любой власти, которая будет учитывать их интересы.
Потенциальные лоялисты — коллективы крупных промышленных предприятий.
Евронационалист
Эти персонажи составляют около 20 % общества. Как правило, евронационалисты прирастали за счет молодежи, которой свойствен радикализм. Последние восемь лет их ряды пополнились опэгэшным элементом, систему МВД и образования тоже насытили подобными кадрами.
Активные евронационалисты стараются уезжать с территорий, освобождаемых российской армией. Среди них немало лоялистов, которые многое потеряли после прихода России. Такие люди представляют наибольшую опасность.
Активист
Эта идентичность появилась из-за коммерциализации политики. Последние годы кормовой базой активистов были западные фонды и НКО. В этой социальной группе много аполитичных персонажей, с которыми возможно конструктивное сотрудничество. Правда, зная практику работы российского государства с активистами, легко предположить, что данная группа является потенциально оппозиционной.