Майдан-2004 стал прозрением для общества Юго-Востока, которому дали по носу в Киеве с помощью 10 000 активистов и профессиональных СМИ. Реакцией на Майдан-2004 явилась самоорганизация по всей Украине. Появились уличные активисты, депутаты местных советов, коммерсанты и просто авантюристы, которые понимали, что технологии Майдана открыли ящик Пандоры.
На Юго-Востоке начали зарождаться русофильские, социалистические, пророссийские, ветеранские, земляческие и прочие организации и инициативы. Энергия Майдана расшевелила болото еще во многом советского общества и заставила граждан самоопределяться.
Принцип «свой — чужой» стал применяться и на региональном уровне. Начальники Юго-Востока увидели этот феномен и решили им воспользоваться. Впервые в истории Украины попытались создать эшелонированную партию власти с опорой на местное самоуправление и региональные элиты. Общество увидело в данной оргструктуре и суровых донецких начальниках ту самую власть. Эта иллюзия дорого обошлась обществу Новороссии в 2014 году.
Соответственно, примерно в 2010 году украинское общество находилось в том состоянии, которое можно обозначить точкой отсчета. Майдан развеялся, прозрение очаровавшихся состоялось, президентские выборы — 2010 прошли спокойно. Этот период назовем нормализованным — общество уже испытало удар Майданом, но попыталось уравновеситься, хотя вернуться в состояние «нормы» уже не представлялось возможным.
Ненормальное общество постУкраины (2014 — по сей день)
Госпереворот 2014 года проходил в условиях абсолютной апатии украинского общества. В конце 2013 года на Майдане в Киеве собирались от силы полторы-две тысячи человек. В хлипких палатках жило с десяток активистов. В регионах акции Евромайдана не могли собрать и сотню участников. Украинское общество было разочаровано во всех без исключения политиках.
Поэтому на Евромайдане-2014 изначально сделали ставку на насилие. Пружина ожесточения сжималась еженедельно, начиная с «избиения мирных студентов».
Насилие было зашито внутрь Евромайдана на уровне игры («брось бутылку в мента») и социальной архитектуры (сотни самообороны Майдана).
Евромайдан-2014 расколол общество постУкраины на части. Те, кто вчера жил внутри одного общества, сегодня оказались в разных реальностях. Один брат — в Донецке, второй — в Киеве. Один знает, где ближайшее бомбоубежище и как звучит прилет, а второй выдохнул спокойно, когда весь сброд с Майдана куда-то снялся.
С 2014 года общество постУкраины стало жить по законам нормальности насилия. Его часть вооружили и поставили выше закона. 2 мая 2014 года в Одессе была проведена карательная операция, с помощью которой обществу показали, какая судьба ждет непокорных.
Трансформацию общества постУкраины после 2014 года следует анализировать, учитывая факторы террора и страха. В ЛДНР и тем более в Крыму в это время общество жило в совершенно иной реальности.
Ненормальный период в жизни общества постУкраины будет завершаться последовательно. Сначала необходимо свернуть фактор террора и страха, для чего нужна демилитаризация. Затем начнется восстановление доверия, а для этого требуется денацификация. Пока названные процессы не завершатся, общество постУкраины следует считать ненормальным без всяких оговорок.
Сравнительная и логическая социология
Точка относительной нормализации определена — 2010 год. Предлагаю окунуться в сравнительную социологию, чтобы понять, насколько были похожи и различались общества России и Украины.
При анализе буду опираться на данные украинской социологической группы «Рейтинг», которая много лет мониторит общественное мнение с помощью западной поддержки. То есть заподозрить этих социологов в «пророссийскости» нельзя. Понятно, какую позицию заняли украинские социологи после начала СВО, — они и не могли поступить иначе — можно сесть или голову проломят. Говорить о социологии постУкраины после 24 февраля 2022 года непрофессионально: общество находится в стрессе и снять что-либо, кроме эмоций, не получится, пока все не успокоится либо пока общество за полтора-два года не привыкнет к новой нормальности.
Принцип № 13
Практическая социология
Общество — это бездна. Никакой интеллект не способен охватить проходящие в нем социальные процессы: кто кому сват и брат; где, кто и с кем зарабатывает. К тому же общество живет в динамике, и социальный расклад, понятный месяц назад, сегодня может быть неактуален. Оно подобно реке — вроде бы одно и то же, но войти дважды не получится. При этом общество существует не в вакууме и оставляет следы жизнедеятельности. По ним можно понять, чем общество завтракало и не хромает ли оно.
Социология как наука несовершенна. Как минимум потому, что из набора частных мнений она формирует общую картину. Что, в общем-то, ненаучно (с позиции точных наук). Статистика учитывает весь объем информации, прежде чем дает прогнозы. Представляете, если бы математические задачи решались с погрешностью 2–3 %?
С точки зрения гуманитарной науки чтобы делать обобщения и выводить социальные типажи, не нужна суета с анкетами, выборкой, формулами, проверочными вопросами, контролем и подсчетом. Однако есть совершенно иная социология.