Желудок скручивается в узел, заявляя, что самая насущная моя проблема – это пища, которая поможет мне продержаться еще несколько дней.

Я мысленно пробегаюсь по скудному списку возможностей. На Шестой авеню есть бакалея, в которой раз в неделю выбрасывают просроченную еду – но это будет только через два дня. Сейчас раннее утро, я могла бы заглянуть в «Денверский хлеб» и спросить, не могу ли я помочь им с доставкой муки в обмен на несколько долларов или даже на еду. Свежий хлеб очень вкусный, и достать его сейчас непросто. Люди не выбрасывают в мусорку свежие буханки хлеба, чтобы ими могли поживиться бродяги вроде меня.

В центре города есть несколько ресторанов, можно было бы в них зайти. Неподалеку от меня «Ньюберри» и «Сассафрас», но он откроется только через несколько часов. А вот «У Аниты» открывается рано. Я была там… хмм… две недели назад? Может, и сработает.

Крепко затянув лямки рюкзака, я выхожу на тротуар и быстрой трусцой направляюсь в сторону дешевой закусочной в двенадцати кварталах от меня.

Эта расстояние не тянет даже на разминку. Я могу без устали бегать часами. Просто очередная моя странная черта, которую я прячу от мира.

Я размеренно бегу, а мимо проплывает город. По дороге проезжают несколько машин, но улицы Денвера практически пусты. Еще слишком рано для толпы. Через несколько часов пешеходные дорожки заполнятся прохожими, спешащими на работу и с нее. В полдень туристы заполонят улицы и тротуары города, а позже их вытеснят спешащие на поезда или к своим машинам жители, которым предстоит несколько часов торчать в пробке.

Этот цикл повторяется ежедневно – порочный круг, который никогда не меняется. И я научилась использовать его в своих интересах.

Я сворачиваю на Пятнадцатую улицу и иду к реке, пытаясь вспомнить, какой сегодня день – я на семьдесят два процента уверена, что вторник. Это важно, потому что Карен работает по вторникам. Ей не жалко остатков ресторанной еды, поэтому я стараюсь ходить в «У Аниты» только в ее смену.

Я ускоряюсь и едва замечаю пролетающие мимо здания. Небоскребы в деловом районе – размытое серое пятно, их внешний вид никогда мне не нравился. Я сопротивляюсь желанию закрыть глаза и вместо этого сосредотачиваюсь на свежем утреннем воздухе, который бьет в лицо. Когда я была младше, то бегала так быстро, как могла, и притворялась, будто лечу. Время от времени у меня возникает непреодолимое желание сделать это снова.

Руки дергаются в порыве сорвать шерстяную шапку, скрывающую волосы, и позволить им вырваться наружу. Кожа головы под копной волос от толстой пряжи чешется. Мне нравится чувствовать, как щекочет пряди легкий ветерок. Появляющийся вместе с ранней осенью холод полностью еще не вступил в свои права, и надевать шапку поплотнее еще не время, но о том, чтобы снять ее совсем, не может быть и речи.

Мой вздох тонет в шуме ветра.

Снова повернув за угол, я вижу «У Аниты». Низкий и широкий одноэтажный ресторан, зажатый между двумя двадцатиэтажными жилыми домами. Красная крыша из испанской черепицы и желтый оштукатуренный фасад на фоне окружающих его элегантных зданий выглядят неуместно. Однако эта закусочная была важной частью архитектуры района уже более полувека, так что вряд ли она в ближайшее время изменится.

Отбросив мысли о волосах и переключив внимание на горячую еду, я подхожу к боковой части здания и заглядываю в окно, из которого частично видно кухню.

Карен, одетая в узкие джинсы с высокой талией и фирменную футболку закусочной, стоит у стены, заваленной сухими ингредиентами и банками. В одной руке она держит планшет, а в другой – карандаш, которым покачивает в воздухе: она проводит инвентаризацию.

При виде нее у меня на губах появляется тень улыбки.

Пять месяцев назад Карен заметила меня, свернувшуюся калачиком между мусорными контейнерами за рестораном. Отличное место для сна: я была укрыта с трех сторон, и пролезть через забор позади было несложно. Должно быть, выглядела я довольно жалко, потому что с тех пор Карен пару раз в месяц кормила меня завтраком. Я всегда прихожу до открытия ресторана и внутрь не захожу. В общественных зданиях слишком легко оказаться зажатой в угол. Если дело дойдет до погони, лучше уж пусть это случится на улице – так шанс сбежать значительно выше.

Зная об этом моем заскоке, Карен всегда выносит тарелку в переулок.

Она хороший человек. Я хожу к ней не каждую неделю, чтобы она не знала, когда меня ждать. Вдруг однажды она начнет слишком сильно обо мне беспокоиться? Из-за своего волнения она может и властям позвонить, не понимая, какой вред это мне причинит.

Я ценю ее щедрость, но не хочу рисковать свободой из-за доброты какой-то незнакомки.

Наблюдая за тем, как она выполняет свой ритуал перед открытием, я осторожно стучу по отделяющему нас друг от друга стеклу, стараясь сильно не шуметь. На второй раз она поднимает голову и переводит взгляд на меня. На ее лице расцветает приветливая улыбка, отражающаяся и в светло-голубых глазах.