Такой же нож, только куда старше и видавший виды, был со мной с первых дней, как я оказался на воле после Кройзенхерца! Черт, как я скучал по этой здоровенной железяке, что вечно прикрывала мне спину своим широким лезвием! Пусть это не мой Аргумент, сгинувший в недрах мертвой Аркадии, но всё равно, это же старрх!

— И куда ему такую здоровую дуру? — раздался пренебрежительный хмык от Лайтен, крутящей в руках один из своих ножей, — Он же для гнома почти как меч! Ни грамма практичности…

— Я, в отличие от убийц на службе государства, занимался ихорниками, — отрезал я, продолжая любоваться длинным массивным лезвием, — а твоими чесалками, кида, у большинства из них только шкуру поцарапаешь.

— Мы, вообще-то, на орков идём, — нервно ухмыльнулась эльфийка.

— Их я такой штукой тоже убивать умею, не волнуйся.

Пока настоящие гномы возились со своими вещами, я сел на пол, скрестив ноги. Нужно было разобраться с «нетерпимостью законника». Закрыв глаза, я начал представлять, чем придется заняться, ставя мысленные подписи на задаче: штурм государственного военного заведения, уничтожение солдат, персонала (свидетелей быть не должно). Тотальная зачистка. «Нетерпимость» молчала. На всякий случай я даже перепроверил свою Характеристику, но класс «шерифа» и сам недостаток оказались на месте. Это вызывало вопросы и предположения.

Заложив научно-социальную мину в лице Кирана Удри тар Флагна, я тем самым уже обрёк страну на развал? Или моя обрезанная система теперь её воспринимает как условного противника? Нет. Ноль, зеро, никакого отклика. Ради интереса я прогнал в воображении пару сцен нападения на простых граждан Города Трех Лордов, «нетерпимость» молчала. Ладно, попробуем иное.

Я представил, как втыкаю старрх в брюшину Ахиола. Выражение лица этого уверенного в себе существа, когда я с силой рву лезвие вверх, вспарывая его как большую рыбу. Раз, и…

И тут пришёл отклик, настолько сильный, что меня здорово скрючило от боли.

— Надо же, работает…, - прокряхтел я, трясясь от отходняка. Это была хорошая новость при неприятных ощущениях. Если бы «нетерпимость» сработала на воображаемых орках в бункере, мне бы пришлось убивать находящихся со мной в одной комнате разумных здесь и сейчас. Кроме кота, разумеется. Не могу же я оставить их на произвол судьбы, когда они так много обо мне знают?

— Криггс! Ты чего там трясешься? От страха, что ли? — голос Лайтен окончательно вырвал меня из внутреннего мира.

Эльфийка была одета… в нечто, напоминающее очень свободную белую сорочку, которая местами еще и просвечивала. Укороченный по щиколотку подол демонстрировал, что на ногах киды не какие-нибудь там балетки, подходящие такому странному одеянию, а вполне себе плотные ботинки с высокой шнуровкой. Широкий кожаный ремень с ножнами тоже выбивался из образа. Она стояла, уперев руки в бока и глядя на меня, покусывала нижнюю губу.

— Разбирался с внутренними демонами, — коротко ответил я, вставая на ноги. Обальд и Тариус тоже заканчивали приготовления, возясь с подсумками. Большую часть ненужных в штурме вещей мы планировали сбросить у «Солнышка» перед штурмом.

— Готов еще раз побыть героем? — ехидно скривила губы эльфийка, — Или лучше сказать, что теперь наша очередь? Раз ты не смог зарезать одну сучку?

Нервничает. Впрочем, здесь и сейчас нервничают все. Они шпионы и диверсанты, но никак не штурмовики.

— Героев и злодеев не существует. Кому как не тебе это знать.

Тарраскер хмыкнул, открывая дверь деревянной хибары. Снаружи была ночь, ветер, ледяное крошево с неба, тут же ворвавшееся в наше временное пристанище, и далекий вой продолжающего кружить над Городом Трех Лордов дракона по имени Зейн.

— А что тогда существует, по-твоему? — спросила кида, вешая на плечо сумку со своими вещами. Гномы уже вышли, а нам с котом полагалось быть замыкающими.

— Эгоизм и безумие, Должница, — сказал я ей в спину, — Эгоизм и безумие.