— Ты чего-то там говорил про аварию. Соболев не рассказывал. А что случилось?
— А то и случилось, Дима, что кругом раздолбаи: финансирование хилое, оборудование изношенное, собирали по институтам, техника безопасности никакая, вохровцы пьянствовали. Сперва рвануло, затем пожар. Всё нахрен выгорело, хорошо у Дооса, нашего завлаба журналы опытов и остальные документы в сейфе несгораемом хранились. Люди не пострадали, всё случилось ночью. Следствие, комиссии всякие, пустое дело. Дооса хотели под суд отдать за халатность, да ранняя смерть уберегла от расправы, а Сергеича вроде за штат вывели, все материалы в Москву и крест на исследованиях. Ты понимаешь столько лет ушло коту под хвост?!
— А когда это случилось, год какой, Коля?
— В семьдесят второй, летом…
— Но ведь центр существует и вон какие результаты!
— Ну да, в девяностых, когда бардак в стране начался, Витька взял в аренду эти помещения, их после пожара подремонтировали и оставили за институтом Иоффе. Он всё отладил, оборудование достал. Финансирование глубокая тайна: то ли бывшие коллеги скинулись, то ли в Академии наук нашлись прозорливые люди, не знаю. Важно что экспериментальная установка работает и сам знаешь как. А вот директор другой, совсем другой, мстит власти или чего, я не понимаю. Жестокий, мстительный, безжалостный. С тобой зато нянчится, ведь вы в прошлом друзья? Потому и не сказал тебе про последний опыт, пожалел…
— Ну ка колись, Коля, скажи по дружески, я могила! Что за тайна про меня, а?
— А сам не понял? Говорил что ничего не было: чернее чёрного, пустота. Так ведь это ты смерть свою видел, прости. Ай, зачем сказал!
Петрушевский протрезвел, вот оно что! Примерно так он рассуждал, значит в будущем попал во временной вакуум и его, как физического объекта не существовало. Он уже умер, вопрос когда?
Утром, после завтрака, Чистяков засобирался на работу.
— Дима, извини, наговорил вчера по пьяни. Забудь и Сергеичу ни звука — подставишь меня по полной и себе навредишь.
— Естественно, я не враг себе и какой резон тебя подводить? Но забыть не смогу… А ответь мне, ты программу составить и осуществить запуск можешь?
— Конечно, а тебе зачем? Заговор готовишь?
Оба рассмеялись, Чистяков не придал значения странному вопросу, а Петрушевский больше техническими подробностями не интересовался. Николай Фёдорович ему понравился: юморной, преданный делу и в тоже время какой-то беззащитный, мягкий, совестливый.
13. 2017 год
Новая серия испытаний давалась всё тяжелей. В конце года Соболев перевёл на счёт Петрушевского в Сбербанке пятьдесят тысяч рублей. Это обстоятельство служило оправданием еженедельным поездкам в Санкт-Петербург перед женой. Увесистый приработок к пенсии — большая удача в наши дни. Светлана довольна и лишних вопросов не задаёт. Да он и не скажет никогда, зачем мотать нервы супруге. Не поверит и решит, что рассказы о путешествиях во времени — аномалии после комы. Лучше придерживаться версии о токарных работах в мастерской Центра.
Тяжело морально от жёсткого подхода директора к заданиям программы. Всё смахивало на эксперименты с изменениями хода истории, авантюрной основой бескомпромиссных требований и нежелания слушать возражения или замечания подопытного. Сегодня требовалось отправить письмо в Большой дом. Поскольку время не позволяло передавать сообщения на письменных или других носителях, Петрушевский вызубривал содержимое, а его юный двойник в прошлом, но облечённый знаниями из будущего, в точности повторял текст на пишущей машинке. Трофейную механическую «Mercedes Prima» с русским шрифтом, привёз после войны дед из политуправления, где служил во время войны. Мать подрабатывала машинисткой в студенческие годы и Петрушевский помнил, как пятилетним мальчишкой засыпал под бойкий стук клавиш. В памяти сохранилась надпись Mercedes Buromaschinen G.m.b.H. 1933.
В анонимном послании значилось следующее сообщение:
«Полковнику Серебрякову Н.Т. Довожу до вашего сведения, что заведующий лабораторией ОЛИБ при управлении КГБ по городу Ленинграду, гражданин Доос Генрих Иванович связан с БНД (внешней разведкой) ФРГ через родственников по немецкой линии. Кроме того г-н Доос ведёт аморальный образ жизни и состоит в любовной связи с лаборанткой Лидией Сергеевной Колывановой».
Перед знакомым маршрутом к прототипу, Петрушевский не удержался: