Скажи мне кто, что я буду отмечать НГ с преподом по инглишу, я бы опупела. Но Юля будет не препод, а друг семьи. Мой друг теперь тоже, она же мне сегодня все разрулила.
Январь. Без комментариев
Второй год подряд первого января мой биологический отец поздравляет меня с Новым годом. Не знаю зачем. Как будто специально.
Ужасно. Ужасно несправедливо.
Плакать на морозе очень больно. Слезы к лицу сразу примерзают. А я не могла вытереть. У меня в одной руке была сумка, а в другой — Марсик на поводке. И он тянул. А в сумке сверху торчала такая колючка. Искусственная. Мы с Лилькой встретились только сегодня наконец, и она мне ее подарила. Это вешалка для бус и колец. В виде ветки. Я себе щеку ею чуть не пропорола. Л подарила и пошла обратно в свой подъезд. А мы с Марсиком гуляли вдоль синих домов. И тут звонок! А когда плачешь, а слезы вытирать нельзя, это какой-то ужас. Ну зачем он мне звонит? Напомнить, что у всех отцы есть, а у меня нету?
Опять ругаемся с мам. Самое дурацкое в зимних каникулах — это то, что у взрослых тоже каникулы. Все сидят дома друг у друга на голове. А потом ругаются. Из-за фигни. Из-за того, кто пойдет с Марсиком на улицу в такой морозище. Из-за того, что я, видите ли, немытые кружки у себя на столе держу. Мне же они не мешают! И это не последняя посуда в доме!
Самое поганое, что мама и сейчас снова умудряется орать про мое будущее. Ну при чем тут кружки-то?
Хочу жить одна!
Мы с мам друг от друга всегда звереем за праздники. Мы и в Праге ругались, и в Хельсинках, и в Испании. Наверное, если бы вместо меня у мамы был муж, она бы ругалась с ним.
Вообще, это из-за того, что у нас с мам кризис. На работе. В школе. И в стране.
Началась третья четверть. Бр-р-р!
Мне опять снятся неправильные глаголы. А я и без того мало сплю.
Расписание псу под хвост. У нас должна была быть химия, а с утра вместо нее поставили физру.
Разумеется, никто не принес форму, Наталья всех отпустила. Открыла нам раздевалку, а сама ушла. Мы с Лилькой и Сончитой пошли на первый этаж, в умывалку на подоконник. Сончита сказала, что если столовка открыта, то чтобы мы шли купили шоколадного молока и слоек. У меня денег не было, но это не важно, Сончита угощала. Но в столовке ВМ сидела, я застремалась идти, Л пошла за слойками одна. А мы с Сончитой ныкались в умывалке. Я очень редко бываю с Сончитой наедине, мы как-то всегда втроем тусим или с классом. А тут мы сидели на подоконнике, как будто только что познакомились.
Когда вот так с кем-то из одноклассников вдвоем остаешься, он тебе потом уже не чужой человек. Я не знаю, как это объяснить. Это как мое дерево счастья в Лилькином дворе за футбольным полем. Оно не просто дерево. Оно от других отличается, но не внешне, а потому что между ним и мной что-то есть.
Мы ни о чем не говорили. Я думала, Сончита мне опять расскажет что-то, как про ВМ и ее умершую маму. Но мы просто молчали.
Я думала, как Сончита была Снегурочкой в доме престарелых и с дедульками играла в «ручеек». Я не знала, как ее об этом спросить, чтобы было понятно, что я ее за это уважаю, но не заискиваю и не подлизываюсь. Просто спросила, поедет ли она туда еще. Сончита сказала, что обязательно. А я зачем-то соврала, что меня мама не пустила, а то бы я тоже. Сончита пожала плечами и полезла в телефон. А потом пришла Лилька со слойками.
Слойки были еще горячие, а варенье в них — вообще кипяток. Мы заляпались, обожглись и ржали так, что из столовки пришла ВМ и погнала нас в раздевалку. И потом устроила втык Наталье, что она нас с урока отпускает, а мы болтаемся по школе и гогочем. Тьфу. У меня язык болел от ожога, а губы от смеха.
А Сончита уже на перемене, перед руссишем, рассказывала, как она в своем Волгограде, когда в детсад ходила, ела корм для рыб. Была самая крутая у себя в группе. И вообще в саду. А Короб сказал, что он тоже ел рыбий корм, он рыб разводит. Сончита на него просто посмотрела. Даже не стала говорить, что он дурак.
Это уже была какая-то другая Сончита, не как на подоконнике. С такой тусоваться по кайфу, в школе выживать хорошо. А с той Сончитой интересно молчать.