Я мам пишу смс: «Ты только не ругайся». А она звонит. Я не хочу брать трубку. Я вообще не хочу.
Лучше бы мам меня просто убила или не рожала бы вообще. Ненавижу англ. Ненавижу ВМ. Ненавижу эту идиотскую жизнь, в которой из-за какой-то оценки к тебе относятся как к рулону туалетной бумаги, на котором написано: «Просто смой меня в унитаз». Я сказала мам, что лучше бы меня убило тем деревом. А она: «ТЫ ОПЯТЬ ВРЕШЬ!» Я не вру. Лучше бы правда убило.
Это ведь даже не ГИА, а просто тренировочный тест. Потренируйся, привыкни к тому, что с тобой сделают, если ты не сдашь. Пробный ГИА. Пробная попытка суицида. Я не знаю, что я сейчас пишу. Я не хочу ничего. Как будто я не человек. Как будто, если бы я написала на 100 из 100, в мире прекратились бы все войны, все кризисы и весь бардак. Как будто это конец света! Ненавижу!
Октябрь. Рыба Вера
Наша ВМ — самая тупая мерзкая…
Марсик опять заболел. На улице опять мерзопакость. Мам все время ест мандарины. Я не могу. Они пахнут хуже, чем лекарства. Тревогой. А в ветеринарке пахнет лекарствами и мокрой собачьей шерстью. Грустный запах.
Мы сидели с Марсиком в очереди. А по второму коридору, на выход, шли женщина и мужчина. Женщина говорила: «Но она же живая была! Она еще утром играла, утром мяукала». Мужчина говорил неразборчиво. Мне их не было видно, только голоса слышны. Я подумала про женщину и мальчика Кирилла, которых я встретила здесь в августе. Но я не помню, как та женщина выглядела. Вот если бы у этой в руке был брелок «Людмила», я бы ее узнала, как в детективе. А так можно только надеяться, что это не она и что мальчик не расстроится. Их кошку звали Бублик. Зовут!
Завтра опять идти в ветеринарку, опять Марсику капельницу будут ставить. А я себя только-только уговорила, что сегодня в ветеринарку стаскаюсь и всё, больше не буду. Фигли. Мам без меня во вторник носила Марсика к врачу, и тогда прописали капельницы. Хоть бы сказала сразу, что его теперь колоть и капать надо так часто. Наверное, думала, что я скандалить буду. А я не буду.
Мне Марсика жалко. Но больше обидно, что надо все время в клинику ходить. Как на работу! Но Марсик лежит почти спокойно, так что чисто теоретически можно взять с собой учебник или просто по литературе читать то, что задали, с телефона. Олеся задала стихи Пушкина наизусть. Можно было бы выучить в очереди. Или по дороге.
Мне стихи легче всего запоминать, когда я иду куда-то. Ритм стиха и ритм шагов совпадают. Но это надо без Марсика, потому что он или быстро тянет поводок, или приседает надолго, а я стою. С ним на ходу можно только англ глаголы или правила по образованию времен повторять. Англ!!!
Это какой-то мазохизм про инглиш все время думать. Но самое странное, что про сам язык мне интересно. Если бы не ВМ. Может, если мам меня переведет в группу к Алине, все будет хорошо?
Лилька опять осалила флешмобом. Какой-то дурацкий. Про 10 фактов, 3 из которых правда, а 7 ложь. Но, когда я вру, я верю в то, что так и было!
Сказала маме, что хочу в другую группу по англ. Мама против!
Дождь. Сейчас опять в ветеринарку, на капельницу. Закачала две серии того сериала, что смотрит Лилька. Может, запишу прямо в клинике флешмоб про правду и ложь. Все очень надоело.
В ветеринарке работает доктор Евгения Константиновна, у нее на верхней губе шрам. И рот кривой немного. Я с ней говорила про Марсика и не замечала шрам. Слушала, что мне ответят. А вообще заметно, когда она улыбается. Мама сказала, что у Евгении Константиновны была, наверное, волчья губа. Или заячья? Врожденный дефект. А потом операцию сделали. Наверное. Я не знаю. Когда доктор в маске, вообще не видно, что у нее губы раньше были дефектные. Но она говорит очень странно. Как будто с акцентом.
Мне кажется, что Евгения Константиновна как будто сперва выучила звериный язык, а уже потом человеческий. Ей звери родные, а люди — нет. У меня в детстве была книжка про девочку, которая работала учительницей русского в школе для разных зверей.
Погуглила яндексом: Эдуард Успенский, «Меховой интернат».
Так интересно читать заново детское. Как будто мне опять семь. А мне, на минуточку, будет скоро пятнадцать. А пока я читаю, мне опять семь. Наверное, я тоже в детстве хотела быть учительницей в зверином интернате. Не помню. Но если спросят, кем я хотела стать, то скажу это. И не надо врать.
Вот ветеринар шепелявит — это одно. А ВМ — это как ногтями по стеклу. Бр-р-р!