Была бы воля Михаила Сергеевича, он бы детишек этих, как щенков, топил в реке. Вот прямо скопом брал, швырял в воду, и с огромным удовольствием наблюдал, как они, пуская пузыри, идут ко дну. Воют, кричат, папочек своих всесильных зовут.

А чтоб наверняка итог получился благоприятным, потому что кое-кто из малолетних говнюков неплохо плавает, на шею каждому повесил бы здоровенный камень.

Говорят, все приходит из детства. Возможно так и есть. К примеру, ненависть Михаила Сергеевича имела причины. Вернее, сам Михаил Сергеевич искренне считал, что его ненависть имеет причины.

Дело в том, что он родился в семье, которая была… Ну как сказать…Не богатая, не бедная. Не умная, не глупая. Не щедрая, не жадная. Короче, никакая. В то время, как детишки каждого Дома, особенно Наследники, с детства имели все. Вообще все. Целый мир лежал у их ног. У Михаила Сергеевича не было ничего. У него только была никакая жизнь. И родители его тоже были никакие. Родителей Миша ненавидел особо сильно.

Почему? Да потому что плохо старались. Плохо! Талдычили лишь о духовном, о возвышенном. Да, если судить по общим меркам, то многое у них имелось. Свой дом. Приличная еда. Неплохие вещи. Но все это было средним!

Однако сам Миша и его родная младшая сестра знали наверняка, придет момент, когда они из этой задницы выберутся. Оба, и Михаил, и Машенька, считали свою жизнь полной, абсолютной задницей. Особенно их злило, когда в детскую приходила маменька, в сером, унылом платье, садилась между двух кроватей и начинала детям рассказывать всякие поучительные притчи. Мол, главное — это духовная красота, духовный рост. Деньги — зло. Богатство — соблазн и искушение.

Машенька, хоть и была почти на двенадцать лет младше брата, уже тогда понимала все правильно. Едва мать уходила из комнаты, девчонка приподнималась в кровати, смотрела на Мишу, а потом уверенно заявляла:

— Когда вырасту, выйду замуж за главу какого-нибудь Дома.

Это она говорила без пояснений или предисловий. Просто одну фразу и все. В то время было ей, на секундочку, четыре года. А Мише как раз исполнилось шестнадцать. У них даже не имелось возможности жить в разных комнатах. Чтоб у каждого был свой уголок. Потому как родители считали это барством и сибаритством. Есть, где спать, уже хорошо. Пусть средненько, но зато без излишеств.

Именно поэтому Михаил Сергеевич, став взрослым, ненавидел все среднее. Ему нужно было много. Много всего. И это непременно придет. Непременно… Нужно только подождать.

Размышления господина директора кадетской имперской школы прервал звонок мобильного телефона, который лежал тут же, на столе.

Левин схватил трубку, посмотрел на экран, с которого, в свою очередь, на него смотрело красивое лицо абонента, настойчиво ожидающего ответа, а затем решительно провел пальцем.

— Да. Слушаю. — Рявкнул директор, прижав телефон к уху.

— Мишань, а я чет не поняла. Почему о пропаже ублюдка я узнаю от собственного мужа, а не от тебя. Что за ерунда?

Михаил Сергеевич взял ручку, лежавшую на столе и принялся вертеть ее в пальцах. Он чувствовал сильное раздражение, а вот такие, методичные движения его успокаивали.

— Маша, я сам об этом узнал пару часов назад…

— Пару часов, Миша! Пару часов! И первым делом ты позвонил не мне. Ты позвонил Матвею. На хрена, спрашивается? Вообще-то, хочу напомнить, что ты обещал решить проблему еще три года назад, когда предложил отправить уродца к тебе в школу. Ты обещал, что сделаешь все для моего спокойствия. Что его доведут до ручки твои ученики.

— А ты, Маша, обещала, что я получу место Правой руки Старейшины. Забыла? Отчего-то не вижу я ни себя на этом месте, ни почета, ни денег. А вообще-то, на секундочку, если бы не моя светлая голова, ты бы уже лет пять назад ехала с чемоданом в сторону Саратова. К маме и папе. Это я тебе подсказал идею с ребёнком. Это я тебе подсказал…

— Заткнись! — Рявкнула в трубку Мария Сергеевна. Вернее, для господина Левина она по-прежнему оставалась Машей. Но для других стала уже Марией Сергеевной. — Думай, что говоришь! Язык прижми. Об этом даже про себя не смей. Ясно? Ладно. Пропал и черт с ним. Может, сдохнет, наконец. Пока он живой, я спать не могу. Так и мерещится, что Матвей правду узнает, да этому уроду все отдаст. Имей в виду, он к тебе поехал. Матвей. Еще часа два назад. Я разозлилась сильно, не хотела тебя предупреждать. Но потом подумала… Надо.

— Зачем поехал? — Очень ненатурально удивился господин Левин. Хотя ответ на этот вопрос знал прекрасно. И то, что глава Дома Черной Луны вот-вот появится, тоже знал.