— А сам он никогда не приглашает гостей? — не выдержал Антонио.
— О, была какая-то запутанная история с его имением. Все, что у него есть, осталось в Лютеции. Он снимает квартиру…
Грянула музыка. Джентльмен в бархатной тройке подошел к дивану, отпустил шуточку о хозяйке и любимых гостях, и она упорхнула танцевать.
Джон будет доволен. И даже не пришлось ни на чем настаивать, Роуз сама приняла решение. С новой силой нахлынули сомнения. Настроение не располагало к веселью. Хотелось открыть окно, вдохнуть горчащий ночной воздух, пить кофе и размышлять. И чтобы к концу размышлений стало ясно, что Антонио не виновен в обмане, а дурное предчувствие попросту заблудилось по пути к кому-то еще.
Убедившись, что Роуз увлечена новым танцем, он выскользнул из салона. Полюбовался перламутровой моросью, танцующей в свете газовых фонарей, и побрел домой пешком, постепенно успокаиваясь.
Наутро он проснулся поздно. Привычно оторвал листок от календаря. А ведь мистер Минтон должен был вернуться еще вчера!
И может телефонировать в любой момент!
Антонио подпрыгнул, словно уже слышал резкий дребезг телефонного аппарата. Спускаясь в мастерскую, он вопреки своим правилам оставил квартиру приоткрытой.
На всякий случай.
На журнальном столике уже лежала свежая газета. Антонио бросил на нее мимолетный взгляд, проходя через приемную.
И оцепенел.
«Сенсация! Загадочная смерть известного промышленника Бенедикта Минтона!» — кричал футовый заголовок.
Душный воздух забил легкие. Все было кончено.
Часть 3
Уинстон всегда терпеть не мог осматривать место происшествия, и не без причины. Он знал за собой зловредную привычку ухватиться за какую-то одну улику и строить вокруг нее версию, не замечая больше ничего важного. Даже к пенсии эту привычку не удалось искоренить до конца. Но сейчас от нее была сплошная польза.
Вернувшись в купе, Уинстон принялся тщательнейшим образом обыскивать его. Он пытался найти флакон из-под мятно-валериановых капель.
Или убедиться, что флакона в купе не было.
Правда, пока еще сам не знал, что это даст.
По вагону гулял сквозняк. Окно, которое открыл еще Минтон, так и не закрыли. Уинстон не обращал внимания. Он был так разгорячен, что его бросало в жар. Даже больное колено беспокоило меньше обычного.
Под опасливо-любопытным взглядом проводника он встал на один диван-полку, потом на второй. Заглянул в вечно пустующие верхние ящички для вещей (хотя как, ради всего святого, туда мог бы попасть пузырек?), но не нашел ничего, кроме мятого носового платка. Поползал на карачках, всматриваясь во все углы. Поднял сиденья диванов и тщательно изучил багажные отделения.