– Попал в переделку и подумал, что, может быть, ты как работник банка могла бы помочь мне сегодня ликвидировать задолженность. В срочном порядке.

– Я не… а в чем дело?

– Строго между нами. Понимаешь, к утру мне позарез нужны десять тысяч долларов. Для личных целей.

– О… – Потом холодно: – Это для жены?

– Нет. Ее это совершенно не касается.

– Хорошо… Дай мне минутку подумать.

Он почувствовал потребность нарушить наступившую тишину каким-нибудь пояснением.

– По ряду причин требуемой суммы у меня самого не оказалось. А раздобыть ее я смогу не раньше чем через неделю.

Стол у нее, должно быть, чистый, почти без бумаг – хромированный каркас и стекло. В руках сигарета, изо рта сильно несет табачным перегаром – запах, забиваемый духами, хорошим мылом и шампунем. На смуглой шее какая-нибудь побрякушка из чеканного золота. Он спал с ней, и она корчилась в его объятиях, обвивалась вокруг него, сжимая его тело и отзывалась в нужный момент – как хотел бы он все это забыть, он это и забудет, когда вновь воссоединится с Дженис.

– Десять тысяч? – послышался низкий бархатный голос Кассандры. Она запнулась, раздумывая над ответом. – Я могу тебе их одолжить.

– Можешь? – И опять, как в первую их встречу, ему показалось, что она только и ждет, когда он ринется к ней в объятия.

– Вечером привезу. Ты приготовь ужин в кухне, которая мне так понравилась, и я приеду с десятью тысячами. Идет? А сейчас мне надо вернуться на совещание.

Он повесил трубку, глядя через стекло будки на разворачивающуюся перед ним картину: окончилось какое-то судебное заседание, и из зала вывалилась темная масса – судейские в окружении репортеров. Часами здесь царила загробная тишина, время от времени разрываемая вспышками телевизионных прожекторов и гомонящей толпой – эдакая гремучая змея с горящими глазами и языками антенн, опутанная проводами микрофонов, ползущая из зала к лифтам. Он тоже двинулся вслед, внезапно придавленный тяжкой усталостью, думая о том, сколько сотен миль исходил он по этим коридорам и сколько башмаков износил, перетаскивая туда-сюда папки с делами филадельфийцев – этот корм для прожорливой машины правосудия.

– Мистер Скаттергуд!

Из полумрака к нему спешила чья-то фигура. Это была мисс Доннел, репортер «Инквайерера». Приблизившись, она остановилась. Они стояли в темном закоулке, почти как заговорщики.

– Я не могу… – устало начал он.

– Один вопрос, – вполголоса проговорила она. – Всего один.

Он смотрел на нее утомленными глазами, и его молчание уже было знаком согласия.

– После первого звонка по номеру девять-один-один полиции потребовался час для прибытия в квартиру Уитлока, да? – спросила она почти шепотом.

Он слишком устал и отупел, чтобы точно продумать ответ. Ее предприимчивость была восхитительна. Она отставала от него всего на несколько дней и, кажется, была с ним заодно.