квартира Крыльникова А.Н.

– Так… – Кряжин щелкнул мышью, и перед ним выстроилась панель последних проникновений полковника во всемирную паутину. – Так… Это очень интересно…

На экране перед советником нарисовалась умилительная картина: трехэтажный дом с черепичной крышей и стенами, обвитыми плющом. Дворик с зеленой травой и низкой белой оградкой, несколько деревьев, ухоженных настолько, что кажутся не запечатленными на фото, а нарисованными…

Где-то вдалеке виднелась водная гладь, очерченная зелеными берегами. Словно по периметру голубой полоски кто-то провел ярко-зеленым фломастером. Рядом с домом стояла машина. Это было творение «Дженерал Моторс Корпорейшн» золотистого цвета, и у советника стало складываться впечатление, что машину вымыли специально для того, чтобы поставить в кадр.

Но на другой стороне дороги, где располагался не менее красивый, но уже двухэтажный дом, стоял «Форд», и он тоже сверкал лаком. Чуть поодаль – «Шевроле», и от ее блеска хотелось моргнуть. Неужели для того, чтобы отрекламировать этот продаваемый дом, хозяева помыли все машины, стоящие на улице? И вообще, где эта улица и где этот дом? Что-то люди непривычно счастливы для русских и так же непривычно упитанны. Нет в глазах мужчины, держащего на коленях девочку в розовом платье, мук жалости к самому себе оттого, что завтра снова на работу. И у девочки лицо не испугано. Ведь этих девочек, когда хотят запечатлеть на память, просят сказать в камеру: «Che-e-ese!», а не сосредоточиться на птичке, которая должна вылететь из объектива. Оттого у первых лица светятся счастьем, а у вторых искажено сосредоточенным ужасом. Русским девочкам в розовых платьях о птичке говорят, но постоянно забывают объяснить, что птичка, вылетев, полетит не в лицо девочки, а в сторону.

Так где же эта улица, где этот дом?..

Кряжин скользит мышью по коврику. Улица продвигается, и вот она видна вся, предоставляя возможность увидеть еще с полдюжины сияющих полиролью машин и несколько десятков домов, выровненных вдоль проезжей части, как по ниточке. Но они не так высоки и красивы, как дом, на который снова смотрит Кряжин, вернув мышью картинку в исходное положение…

А это что в трех десятках метрах, запечатленное цифровой камерой?

Советник внимательно всматривается в знакомую по документальным съемкам роспись на борту автомашины, и через несколько секунд… Нет, все-таки придется надеть очки.

Вот теперь полный порядок. Надпись на автомашине видна очень хорошо.

«chicagо p.d.»…

Вот оно как… Темно-синяя машина вытянутой формы, проезжавшая по улице в момент съемки, – это патруль полицейского департамента Чикаго!

А что, спрашивается, делать полковнику Крыльникову на этом сайте, который рекламирует дома, продаваемые по всему свету?

Советник щелкает мышью, передвигая столбик в «окно» вниз, и с не меньшим любопытством убеждается в том, что, прежде чем оказаться в Америке и остановиться на этой фотографии чикагского дома с табличкой у входа в его ограду «SALE»[11], Андрей Николаевич, как Колумб, плутал и в Испании, и в Греции, и в Италии, и даже на Сейшельских островах. Им было пересмотрено не менее двух десятков фото и перечитано столько же пояснительных ремарок о площади дома, виде из окон и площади земли, на которой дом стоит.

Этот дом, где девочка в розовом улыбалась, продается за $US 4 000 000.

Значит ли эта фотография что-то конкретное для следствия Кряжина? Пока нет.

Он знает, что нужно делать. Вернувшись к «рабочему столу», Кряжин пробивает мышью значок с надписью «Мои документы».

Ого… Здесь придется покопаться. Андрей Николаевич составил не менее двух сотен документов. Есть тут и милицейская тематика, например: «Ответ Чубасову на его претензии по КГЗ» (что такое «КГЗ»?! – хоть одним глазком взглянуть бы…), есть и личное. Оказывается, письма родственникам Крыльников писал на компьютере. Ладно, его дело…

А вот, кажется, то, что нужно. Что может означать файл «Запрос о доме» объемом 11 Кб, кроме как попытку узнать о доме?

Окно раскрывается, и Кряжин с разочарованием убеждается в том, что либо Крыльников хороший специалист в английском языке, либо он обращался к кому-то, чтобы его письмо перевели. Одна страница текста на чистом английском языке. «Впрочем, не будем торопиться насчет чистоты, – перебил свои мысли советник. – Не может быть, чтобы в этом аппарате последней модели не было переводчика с буржуйского…»