Передняя дверь вела непосредственно в гостиную. Пол представлял собой отполированный бетон, смягченный кое-где подобием ковров, какие пожилые дамы плетут из старых колготок. Стол и три стула размещались у дальней стены, два кресла из искусственной кожи стояли перед телевизором и двухсекционным электрокамином. На каминной полке виднелись пустые бутылки из-под пива, возле кресла валялась куча газет, на одном из подлокотников чудом держалась пепельница.

Закрыв дверь и шагая впереди непрошеных гостей, Монель пересек комнату. Выдвинул стул, уселся, глубоко вздохнул. Он пригладил волосы, словно осознавал, что они торчат, однако это усилие не принесло эффекта.

— Ничего не говорите. Дайте я отгадаю... — сказал Moнель, уменьшая громкость транзистора. Взволнованная дама с придыханием предлагала всем покупать увлажнитель «Аведа». Такой нежный, такой душистый...

— Вы сказали «он», мсье. Это ваш сын? — Жако тоже взял стул и подсел к Монелю.

Стол, за которым они расположилась, был покрыт мятой, синей в клетку скатертью, которая стола темнее в тех местах, где на нее падала жирная еда.

Монель достал банку, открыл ее и вытащил бумагу для сворачивания сигарет. На другой стороне комнаты, зашуршав жалюзи, Гасталь прислонился спиной к подоконнику.

— Я должен вам рассказывать? — Монель вынул из банки паутину табака и разложил ее на бумаге. Свернул сигарету и лизнул ее, чтобы не раскручивалась.

Жако пожал плечами.

— Филипп. Безбашенный малый. — Монель покачал головой, покопался в кармане шорт и вытащил «зиппо». Откинул крышку, крутанул колесико и подставил кончик сигарете к огню.

— У него проблемы? — спросил Жако.

— Разве вы здесь не из-за этого? — уставился на него Монель.

Он выдул облачко дыма поверх их голов и положил зажигалку в карман.

— На самом деле нет. Не из-за вашего сына. Мы по поводу вашей дочери.

Мужчина набычился. Теперь он внимательно слушал Жако.

— И?..

Жако вынул из кармана фотографию Вики Монель и передал ее отцу. Снимок сделали с одной из интернетовских порно-галерей, но обрезали так, что виднелась одна голова. Глаза его дочери жадно смотрели на что-то за рамкой, черные волосы свешивались на лицо, губы кривились в улыбке.

Монель взял фотографию, повернул к свету и стал рассматривать.

— Да. Это она. — Он кивнул и затянулся сигаретой. Положил фотографию на стол.

— Могу я спросить, когда вы в последний раз видели свою дочь? — Жако забрал фотографию.

Монель вонзился в Жако долгим взглядом.