В критически важные первые часы после убийства, когда все силы правоохранителей были подняты по боевой тревоге на поимку преступника, значительная их часть, увы, была отвлечена на погоню по ложному следу. По первым звонкам с описаниями стрелявшего в Версаче трудно было понять его истинную расовую принадлежность: одни говорили, белый, другие — черный, третьи — смуглый метис. Молодой полицейский-стажер засек поблизости темнокожего субъекта, с которым имел давние счеты. Этот условно-досрочно освобожденный маргинал, похоже, имел на кармане дозу наркотиков и потому бросился бежать по проезду Эспаньола, уводя за собой прочь от гаража большую часть полицейских. Стажер, инициировавший погоню, вызвал по рации подкрепление — и парня таки обложили и поймали. А потом отпустили, поскольку никакого отношения к убийству Версаче он явно не имел, а дозу, если и была, успел скинуть. Пока они гонялись не за тем, говорит Пол Скримшо, «Эндрю вполне мог воспользоваться шансом и спокойно улизнуть по Коллинз-авеню».
Правоохранители к тому времени заполнили особняк и разве что друг об друга там не спотыкались. На запах славы Версаче слетелся целый рой высокопоставленных чинов. Из прокуратуры штата, в частности, откуда редко кто выезжает на место преступления, прибыла целая делегация — и стала позировать для фотографов из газет. Но все-таки спланированное это убийство или спонтанное? Никто понятия не имел, но большинству полицейских интуитивно казалось, что едва ли это случайность. Эксперты полицейского управления штата занялись криминалистическим обследованием места преступления. Понаехала еще целая туча фэбээровцев — «до такой степени, что проходу от их следователей не было, все сновали туда-сюда и что-то выспрашивали, не выполняя при этом никаких конкретных функций, — жалуется Маркус. — Весь Оушен-драйв был запружен агентами, весь параллельный проулок. На пике их там не меньше полусотни человек топталось». В первые часы импровизированный штаб расследования разместился в парадной столовой особняка. Для обитателей дома это стало дополнительным шоком: даже погоревать негде. Маркус говорит: «Мистер Д’Амико не хотел, чтобы дом превращался в командный пункт. Он был в отчаянии. Всё названивал и рвался в больницу. Затем сообщили, что Версаче умер. Я ему тогда говорю: „Послушайте, там вы никому уже ничем не поможете. А здесь вы жизненно необходимы следствию“». Но Антонио было не удержать, он настоял, что поедет туда. «Пришлось ради того, чтобы дать ему выехать, отгонять полицейские машины и снимать ленты ограждения».
В нескольких кварталах от места убийства, в кабинете шефа полиции Майами-Бич Ричарда Баррето в 10:00 началось совещание на высшем уровне с участием главы и членов городской администрации, прокуратуры штата и координатора по развитию туризма Майами-Бич Майкла Аллера. Чуть больше часа прошло с момента убийства Версаче, а городские власти уже всецело и глубоко озаботились тем, как бы им по возможности замять это дело и не допустить громкого резонанса в ущерб репутации города как лучшего места для беззаботного отдыха эскапистов. Когда в 1993 году в Майами убили с целью ограбления двух туристов из Германии, по репутации курорта был нанесен тяжелый удар. А тут на ближайшие выходные был запланирован первый «Карнавальный круиз» с пресс-конференцией для ЛГБТ-изданий, и новость об убийстве знаменитости прямо на ЮБ порушила бы устроителям все планы. Товарищ прокурора штата Розмари Антоначчи-Поллок, участвовавшая в том совещании, рассказывает: «Все пиарщики и политтехнологи были уже тут как тут и спорили, под каким соусом им теперь это преподносить. Конструктивному расследованию это никак не способствовало. И глава администрации, и шеф полиции города думали лишь об одном: как не навредить туризму в южной Флориде».
Пока гражданские вились ужами, служивые в форме пытались установить владельца красного пикапа. Первый блин вышел комом: номера из Южной Каролины оказались от другой машины. Стали пробивать машину по VIN. Диспетчер полиции Майами-Бич Джерри Забровски совсем уже было отчаялся, замучившись обзванивать регистрационные отделы всех городов со всей страны, когда на помощь подоспели фэбээровцы и догадались пробить красный пикап по базе данных собственного суперкомпьютера, в которой он мог оказаться, правда, лишь при условии, что ранее уже проходил по уголовному делу, которое вело ФБР. Эта блестящая идея пришла в голову только что прибывшему на место сержанту Джорджу Наварро, которому в итоге и поручат руководить расследованием. Стремительно растущий по службе тридцатисемилетний агент, недавно переведенный в оперативно-следственное управление из службы собственной безопасности ФБР, припозднился, у него был официальный выходной и его не сразу нашли в гольф-клубе, чтобы передать приказ немедленно явиться к месту ЧП. Его босс, лейтенант Карлос Норьега, признанный лучшим оперативником ФБР по итогам 1986 года, к тому времени давно был там. С этого момента наконец определилась иерархия оперативной следственной бригады по делу об убийстве в Майами-Бич: Норьега — руководитель расследования, Наварро — главный следователь от ФБР, Скримшо — главный следователь от полиции.
Ближе к полудню подъехал Кит Эванс, сыщик ФБР в Майами, занимавшийся розыском Эндрю Кьюненена, которого оповестили, что убийца Версаче по некоторым описаниям весьма похож на Эндрю. «Подозрение, что это Кьюненен, у нас к приезду Эванса начало перерастать в уверенность, — говорит Скримшо. — Мы достаточно набрали показаний для такого вывода. Когда мы сообщили об этом Эвансу, он даже лицом просветлел». Папка с досье на Кьюненена у Кита Эванса была всегда при себе. Скримшо и Маркус связались по рации с гаражом, чтобы узнать, не удалось ли уже пробить VIN пикапа по базе. «Я передаю Киту и Наварро, что пока результатов нет, — рассказывает Скримшо. — Тут Кит вдруг говорит:
— Стоп! Красный пикап? А модель какая?
— „Шевроле 1500“.
— Давайте его VIN сюда.
Он порылся в своем досье, сверил с номером пикапа, угнанного в Нью-Джерси, и говорит:
— О боги! Да это же пикап Уильяма Риза! Того самого, которого, по нашей версии, убил в Нью-Джерси Эндрю Кьюненен…
— Вот черт! Так это ж, выходит, и здесь Кьюненен! — воскликнул Кит Эванс».
«Мы очень обрадовались, когда всё так ловко сложилось с этим пикапом, — вспоминает Маркус. — Одно дело — теряться в догадках, кто это мог сделать. И совсем другое — знать это наверняка; дальше дело идет куда веселее».
За два с небольшим часа ответ на важнейший вопрос о личности преступника был получен. Со всех сторон раздались вздохи облегчения озабоченных последствиями убийства для имиджа Майами. Теперь на повестке дня оставалась лишь задача поимки Кьюненена. Тут, кстати, выяснился интересный факт. После двух месяцев висения портрета Эндрю на стенде убойного отдела в числе десяти опаснейших преступников, объявленных в национальный розыск, лишь три сотрудника полиции Майами-Бич знали о том, кто это вообще такой. «Как он хоть выглядит-то?» — дуэтом спросили Наварро и Норьега у Кита Эванса.
В 13:00 началась пресс-конференция, на которой правоохранители решили не оглашать информацию о Кьюненене, дабы его не спугнуть, — это стало, похоже, входить у них в систему, что весьма прискорбно. А по завершении пресс-конференции Эванс предложил подвезти Норьегу и Наварро до полицейского управления на своей машине. На заднем сиденье машины Эванса Норьега и Наварро и увидели ответ на свой вопрос: там стояли полные коробки с тиражом листовок о розыске Эндрю Кьюненена с его портретом.
Жуткая ОПА
Меньше суток понадобилось для того, чтобы убийство Версаче сделалось главной темой обсуждения в стране, а я оказалась в самой гуще событий. С самого начала, однако, была дана отмашка делать всё для максимального затруднения объективного освещения этой истории в прессе. На языке местной полиции дело об убийстве Версаче квалифицировалось как «ОПА — острый политический аврал». На самом деле, по словам детектива Пола Скримшо, «с Версаче вышла не просто ОПА, а невиданная доселе, полнейшая, жуткая ОПА». Через считанные минуты после стрельбы к месту преступления подкатили первые фургоны телевизионщиков. Самый расторопный барышник, едва завидев тело Версаче на ступенях крыльца
Правоохранители быстро оказались погребены под завалами рутинной работы. На стотысячное население Майами-Бич приходится всего триста полицейских. В полицейских управлениях городов подобного размера многие функции до сих пор не компьютеризованы. И понимание руководством департамента полиции Майами-Бич, что значит делать работу тщательно и качественно, вступило в непримиримое противоречие с потребностью круглосуточных новостных каналов в жареных фактах и их представлениях об оперативности следственно-розыскных мероприятий. Могло показаться, что правоохранители и журналисты существуют в параллельных вселенных с разным темпом хода времени, а вот ощущения реальной помощи следствию со стороны журналистов, увы, не возникало. У местных же властей первым сработал охранительный инстинкт: они бросились на защиту города от ущерба имиджу и занялись сбором доказательств собственной невиновности в произошедшем на случай суда, — в этом плане реакция городских властей Майами-Бич мало чем отличалась от реакции их коллег из Миннеаполиса и Чикаго на убийства Трэйла и Миглина. И здесь местной полиции также было строго велено помалкивать.
Прокуратура штата, опасаясь (или же, напротив, втайне надеясь) получить на руки случай масштаба дела О. Дж. Симпсона, приняла все меры предосторожности, чтобы не допустить утечек из полиции даже самоочевидных фактов. «У присяжных под влиянием дела О. Дж. [Симпсона] теперь сложились принципиально иные взгляды на уголовную юстицию, государственное обвинение и функции полиции», — говорит Майкл Бэнд, в те годы — первый помощник генпрокурора штата Флорида, отвечавший за надзор над расследованием убийства Версаче. Присяжные стали проявлять, по его ощущениям, больший скепсис по отношению к доказательствам обвинения: «Ну а как им не быть скептичными? Им нужна уверенность в добросовестности и полиции, и всего, что им предъявляют». Ошеломляющий проигрыш в суде по делу Симпсона окружной прокуратуры Лос-Анджелеса произвел на Бэнда столь глубокое впечатление, что он тут же созвал межведомственное совещание с участием главного судмедэксперта, начальника убойного отдела и еще нескольких высших чинов правоохранительных органов административного округа Майами-Дейд, он же 11-й судебный округ штата Флорида и строго-настрого разъяснил им, что у них в округе подобных проколов быть не должно. Но в итоге он таки их получил по полной программе.
Отношения между полицией и СМИ как не заладились с первого дня, так и пошли наперекосяк уже и в дальнейшем. Гейл Брайт, местный телерепортер
Для Майкла Бэнда, лично присутствовавшего на той пресс-конференции, лобовой вопрос Брайт, однако, означал одно: нас сливают. «Само то, что какая-то репортерша осведомлена настолько, чтобы задать столь точечный вопрос, мне лично послужил указанием, что от нас идет прямая утечка», — говорит он. Между тем полиция предупредила сотрудников о недопустимости огласки любой информации по делу Версаче под угрозой строжайших оргвыводов.