— Они нашли что-нибудь? — спросил Джон.

— Очень мало. Отпечатки ботинок. Окурок на стоянке возле здания школы — сейчас мы делаем анализ ДНК. Теперь дальше. Относительно частного самолета — «Гольфстрима». Наши коллеги из Франции проверили все внутренние и международные аэропорты в пределах дальности его полета. Самолет нигде не садился. Они пытаются выяснить имя владельца, но, судя по всему, там целая цепочка различных компаний, включая не менее полудюжины панамских. Кто-то здорово озаботился тем, чтобы замести следы.

— Я знаю, я уже спрашивала, — нерешительно произнесла Наоми, — но… вы считаете, это дело рук группы педофилов? Которые занимаются похищениями детей? — Она вопросительно взглянула на Пелхэма и Хамболта. Лица у обоих были совершенно непроницаемые.

— Мы рассматриваем абсолютно все версии, миссис Клаэссон, — сказал Пелхэм. — Но если это может вас как-то успокоить… Учитывая частный самолет и всю эту тщательную подготовку, вряд ли это педофилы. Слишком сложно и затратно.

— А что с Апостолами третьего тысячелетия? — спросил Джон.

Пелхэм бросил быстрый взгляд на Хамболта и снова посмотрел на Джона и Наоми:

— Я так понимаю, что ФБР близко к прорыву. Мы беседовали с ними сегодня.

— Прорыв? Какого рода прорыв? — с надеждой спросила Наоми.

— Не знаю. Подробностей они не сообщили.

— Отлично, — пробормотала она.

— Я не понимаю одного, — сказал Джон. — Почему вы так уверены, что в той красной «мицубиси» в Евротуннеле и в самолете были именно Люк и Фиби? Вы говорите так, будто у вас нет никаких сомнений.

— Я ездил в Эшфорд сегодня и разговаривал с офицером таможенной службы, который утверждает, что видел их, — ответил Том Хамболт. — По его словам, у них с пассажирами «мицубиси» состоялся краткий разговор. У всех четверых были американские паспорта, и они сказали, что путешествуют по Европе. Он заметил, что в такой маленькой машинке, да еще с детьми на заднем сиденье, много багажа с собой не увезешь. И отец — человек, которого он принял за отца, — отшутился, что машина спортивная, ездит быстро, им нужно меньше времени, чем всем остальным, поэтому и вещей требуется совсем немного.

— И офицер ничего не заподозрил? — удивился Джон.

— Потом он что-то заподозрил, но не придал этому большого значения.

— Он хорошо их разглядел? — спросила Наоми.

— Он на сто процентов уверен, что видел ваших сына и дочь.

— Он не сказал, как они выглядели? Они были напуганы? Расстроены? Плакали?

— Нет, ничего такого.

— Урод, — отчеканила Наоми. — Какой урод! У него есть подозрения, он чувствует, что что-то не так, и ничего не предпринимает. Какого черта он вообще там делает? Разве не в этом его работа?

Пелхэм и Хамболт промолчали.