– Я все расскажу позже. Через час. У дракона.

Смит повесил трубку.

В Китайском квартале был только один дракон, и этот дракон проплывал вниз по улице Мотт на шествии в честь празднования китайского Нового года.

– Извините, – говорил Римо, прокладывая себе путь сквозь толпу ликующих участников карнавала.

– Это везде, – зловеще произнес Чиун за его спиной.

Римо оглянулся.

– Что везде?

– Свинина, – сказал старик. – Запах свиных шкварок исходит из каждого дикого китайского рта.

– Не обращай внимания.

– Только белый может попросить корейца терпеть чернь, китайцев-свиноедов.

– Тогда зачем ты пошел со мной? Тебе ведь не обязательно было приходить сюда, – раздраженно заметил Римо.

Чиун засопел.

– Я пошел, потому что это мой долг, – высокопарно произнес он. – Будучи Мастером Синанджу, я обязан лично выполнять пожелания императора Смита.

– Папочка, на Смита работаю я. Ты мой учитель. Ты вовсе не должен был идти.

– Нет, должен, – настаивал Чиун. – Когда император желает наградить подарком ценного сотрудника, получатель подарка должен присутствовать лично. Это всего лишь вежливость.

– Подарок? О каком подарке ты говоришь?

– О портрете Читы Чинг. Император Смит обещал подарить его мне.

– Но у тебя уже есть портрет этой плосконосой кляузницы. Ты же сделал из нее святыню!

– Это портрет Читы Чинг в западной одежде. А мне нужен такой, где эта красивая и грациозная леди облачена в традиционное платье своей родной Кореи.

– Она даже не знает, где эта Корея находится. Ей что горы, что равнина – все едино.