Через час они с Олегом встретились в раздевалке, обменялись впечатлениями. После, уже в душевой, горячая вода окончательно успокоила напряженные нервы, расслабила, смыла усталость и пережитое волнение.

Сегодня они победили. Дойдя до точки сбора, сдали обмундирование, после чего их довезли до центрального корпуса на дежурном «уазике». В кабине до тошноты пахло бензином, но все-таки это был запах жизни, которой Павел чуть не лишился в лесу.

Олег, крепкий, высокий, статный, прошел дистанцию шутя. По крайней мере, так выглядело со стороны. Пашка не считал себя слабеньким, скорее, наоборот, гордился школьными и институтскими рекордами. Ему не было равных в подтягивании на турнике и беге на длинные дистанции. А вот Олега природа одарила богатырскими силой и здоровьем. Казалось, он не прикладывает усилий для поддержания формы. Ну действительно, встречаются порой такие самородки. Недаром Олега с ходу рекомендовали в «РД», или отдел разведдеятельности, – место службы оперативников. Олег был из приезжих и по складу характера разительно отличался от большинства курсантов, имеющих столичные корни: порой среди них попадались и «блатные», и даже откровенные «мажоры».

Пашка не был блатным, но, видимо, благодаря интеллектуальному потенциалу, ему суждено было львиную долю времени просиживать в аудиториях, будто он все еще учился в гражданском вузе. Предметы, не считая «научного коммунизма», были чаще всего необычными, увлекательными: «наружное наблюдение», «вербовка», «основы конспирации», «дезинформация» и, разумеется, военная подготовка и изучение иностранных языков по редким для обычной советской жизни первоисточникам.

Будущих разведчиков активно обучали водительскому мастерству. Отсутствие личного автотранспорта в большинстве советских семей, исторически сложившееся непонимание цивилизованной культуры вождения часто служили источником проблем для начинающих шпионов в первые месяцы работы за кордоном.

Еще его заставляли читать научную литературу и научную фантастику. О содержании этого чтива строго спрашивали, так что филонить было невозможно. Вся эта чушь на первый взгляд была уж точно ни к чему, но с первых дней пребывания в школе КГБ он крепко усвоил правило номер один: делай, что говорит начальство, и не рассуждай. Рассуждать будешь, когда сам станешь начальником. Если, конечно, дослужишься. Для непонятливых существовало правило номер два: «Смотри правило номер один». Третьего правила не было.

В полночь они с Олегом все еще бодрствовали. В двухместном номере, который тут, на больничный манер, называли «палатой», горела настольная лампа.

– Олежек, – Павел от души зевнул, – мне все-таки непонятно, как же в меня могли стрелять? А если бы я тогда голову не убрал?

– Старичок, – Олег приподнялся на кровати, отчего под ним жалобно скрипнули пружины, – кто его знает, а? Давай не будем гадать. И почему тебе все время нужно получить ответы на все вопросы, к тому же сразу? Если хочешь, спроси завтра у Бати.

– И спрошу. Интересно, как бы ты себя чувствовал на моем месте?

На следующий день во время обеденного перерыва он, набравшись смелости, подошел к Бате.

Батя – это не прозвище, а фамилия начальника учебной части, полковника КГБ СССР. Леонид Антонович Батя родом был из Белоруссии, откуда конкретно – толком никто не знал. Полковник Батя с виду отличался строгим нравом, и по-первости все курсанты его боялись. Со временем к специфической манере поведения наставника привыкали и, все еще побаиваясь, уважали. Ценили дельные советы, незлобный юмор, внимание к особенностям характера каждого будущего защитника интересов Советской Родины на дальних рубежах. Это не только стимулировало стараться изо всех сил, но и в какой-то степени тешило самолюбие.

Улучив момент, когда Батя приступил к традиционному компоту, Пашка, обратился к нему, встав у стола почти по стойке «смирно»:

– Товарищ полковник, курсант Семенов! Разрешите вопрос?

Батя отставил компот и притворно вздохнул.

– Уф… Это ты? Слава Богу, а то мне показалось, воздушная тревога. Сколько можно объяснять: в столовой не надо обращаться ко мне официально. Из вас тут «сапоги» не производят.

– Извините, Леонид Антонович, привычка. Учту.

– Учти, учти, Семенов. И откуда у тебя может быть такая привычка? Ты что, воевал?

– Вчера повоевал немного…

– Ну садись тогда, рассказывай. Что стряслось-то?