– Вот именно. Если мы явимся в жилетах, он будет целиться в голову.
– Я все равно надену, – заявил Альберти, направившись к автомобилю, и товарищи тут же решили последовать его примеру.
Когда Гварнери и Эспозито вошли в подъезд, Данте придержал Альберти за локоть.
– Уверен, что готов? – спросил он молодого человека. – Ты и так через многое прошел.
Альберти поморщился.
– Вот именно. Я хочу видеть, чем все закончится, – сказал он и исчез в подъезде.
«А я – нет», – подумал Данте. У него сложилось стойкое впечатление, что концовка ему не понравится.
4
Три амиго поднялись на лифте на двенадцатый этаж и, стараясь двигаться как можно тише, преодолели последний пролет пешком. На пропахшей готовкой лестнице дети не играли, и покой нарушал только гулко отдающийся в шахте шум телевизоров и стереосистем.
На площадке Эспозито достал оружие и, держа его в обеих руках, нацелил на дверь, а Гварнери подпрыгнул и ударил ногами по двери рядом с замком. Дверь с треском распахнулась. Гварнери приземлился на ноги и, выставив перед собой пистолет, вбежал в квартиру. Сослуживцы бросились за ним.
– Стоять! Руки вверх! – хором закричали они тем, кто, возможно, находился внутри.
Из комнаты на неверных ногах вышел окутанный облаком гашиша двадцатилетний растаман в майке и трусах, весящий раза в два больше подозреваемого.
– Э? – успел сказать он, прежде чем Эспозито одним ударом сшиб его на пол.
Прошло десять минут с тех пор, как полицейские вломились в квартиру. Данте, до колик нервничая, дожидался у подъезда. Наконец лифт зашумел, и во двор вышел Альберти. От бронежилета он уже избавился.
– Его нет дома, – сообщил молодой человек.
– Столько трудов понапрасну. А как насчет подозрительных баллонов?
– Пока ничего не нашли. Но там его брат. Говорит, ему ничего не известно. Будем благодарны, если вы сможете подняться и помочь. Если можно, поскорее.
Данте заглянул в разинутую пасть темного подъезда.
«Господи, а я-то надеялся этого избежать», – подумал он.
– Включи везде свет.