— Да кто же мне цветы дарить станет? — вопросом на вопрос ответила я. — Меня ж в академии и за женщину — то не считали. Только «Насть, дай списать».

— Да неужто Шимов тебя цветочками не баловал? — осведомился Матвеев.

Я очень аккуратно отложила цветы в сторону.

— Спасибо, братец, приложил так приложил.

Дима пожал плечами.

— Извини, я не рассчитал, что выйдет так грубо.

— Ну конечно, — хмыкнула я. — Профессиональный юрист да чтоб так опростоволосится.

— Я просто не могу тебя понять. От него же за версту братвой пахнет.

— А не ты ли его ещё вчера называл серьезным клиентом?

— Это всего лишь бизнес.

— Ещё скажи «ничего личного», — хмыкнула я. Димка закатил глаза.

— Настя, ну ты же не дура…

— Надеюсь, что нет.

— И должна понимать, что одно дело — работать в рамках закона, другое дело — стараться посадить мужика и одновременно с ним спать. Ты же знала, что он преступник.

— Ну, знала. Матвеев, ты мне что, вопросы морали читать будешь? Вот я тебе скажу, что меня Шимову сдал главный прокурор города. А завтра на каком нибудь сборище ему тебя представят. И что, станешь от него рожу воротить? Не станешь ведь, Дим. А любовь она вообще, штука сложная.

— Чего — чего? — присвистнул Димка. — Любовь?

— А то, — хмыкнула я. — Что я, не баба что ли?

— Ой ли, Настасья Алексеевна?

— Ой ли, Дмитрий Максимович.

Матвеев покачал головой.