– Прекратите.

Офис Торпа был обставлен со староамериканским дурновкусием, все белое и хромированное, посередине коврик из шкуры зебры, словно специально для того, чтобы позировать на нем. Одни только понты, и больше ничего. Он стоял по ту сторону белого письменного стола, такого огромного, что под ним могла бы уместиться «хонда-одиссей». На столе – свадебная фотография в рамке, явно постановочная, на которой Торп в смокинге и с самодовольной ухмылкой стоял рядышком с крепенькой юной блондинкой, которая, вероятно, подавала себя в «Инстаграме» фитнес-моделью.

– Дело просто в том, что вы пришли сюда с самыми лучшими рекомендациями, – сказал Торп, пытаясь пояснить свое поведение.

Он имел в виду, что за свои деньги ждал существо несколько более элегантное, а не эту маленькую, пухленькую мексиканку не больше пяти футов от пола, в джинсах с высокой талией и простеньких туфельках. Такие парни, услышав ее имя, ожидают увидеть нечто вроде Пенелопы Круз или какой-нибудь стройной танцовщицы фламенко, а не эту похожую на уборщицу в пляжном домике коротышку.

– Джеральд говорит, что вы лучшая, – снова сказал Торп.

– И самая дорогущая, так что давайте ближе к делу. Как я поняла, у вас пропал сын.

Торп взял сотовый телефон, потыкал в него пальцем и развернул к ней экраном.

– Это Генри. Мой сын. Ему двадцать четыре года.

На снимке Генри был в синей тенниске, на лице неуверенная улыбка, как бывает, когда пытаешься улыбнуться, но настроения нет. Елена наклонилась, чтобы рассмотреть поближе, но разделяющий их стол был слишком широк. Тогда оба подошли к окну с потрясающим видом на реку Чикаго и центральную часть города.

Судоходная река на северо-востоке штата Иллинойс.

– Милый мальчик, – сказала она.

Торп кивнул.

– Давно он пропал? – спросила она.

– Три дня.

– Вы сообщили в полицию?

– Да.

– И что?

– Разговаривали со мной очень вежливо. Выслушали, приняли заявление, открыли дело, или как это называется… потому что видели, конечно, кто перед ними…

Ну да, подумала Елена, белый, и денежки водятся. Вот и все. Этого достаточно.

– Я слышу в вашем голосе «но», – сказала Елена.