Голова показалась опять. Да, это был Илья. Только его широко открытые глаза не мигали, как у куклы.

– Все в порядке, – проговорила голова странным голосом. – Выходите, сыграем!

– Да он мертв! – догадался один. – Этот безумец орудует им как манекеном!

От жуткой сцены оба застыли. Один позеленел.

– Идиоты! – прокричал начальник охраны. – Чего вы испугались? – И влепил две пули в мертвое лицо Ильи. – Ну, вот. А теперь хватайте этого хулигана!

Римо швырнул труп поперек дороги, а сам стал ждать в стороне.

Первым из двери показалось дуло «ТТ». Рука Римо метнулась навстречу, ствол переломился надвое, и его часть со звоном упала на пол. Охранник с глупым выражением лица смотрел на свое изуродованное оружие. Потом он поднял глаза на Римо: тот стоял, выставив вперед палец, как делают дети, когда играют в войну.

– А у меня все в порядке, – небрежно произнес Римо.

Охранник все же выстрелил. Пуля выскочила из зияющей казенной части, но в отсутствие дула не набрала ударной силы и закувыркалась в воздухе.

Римо поймал ее.

– Пригодится! – сказал он и бросил пулю.

Она ударила охранника в лоб с такой силой, что тот повалился с ног.

Римо перепрыгнул через тело, пинком отбросил его в коридор и ринулся на последнего охранника – начальника караула.

«ТТ» произвел несколько выстрелов. От первых трех Римо увернулся, потом вильнул в другую сторону, давая и еще одной пуле просвистеть мимо.

– Остался один выстрел, приятель, – сказал Римо. – Считать надо!

Начальник караула так и сделал. Он приставил пистолет к виску и, прежде чем Римо сумел его остановить, снес себе половину черепа.

– Кажется, русские стали другими, – удивился Римо.

Полковник Виктор Дитко был доволен. Пока все идет отлично.

Начиная с перелета Пхеньян-Москва и по дороге из аэропорта Шереметьево в Кремль Мастер Синанджу не произнес ни слова. В полете он все время смотрел в окно, за которым находилось крыло самолета, с таким выражением лица, будто он сомневался в прочности конструкции.

Полковник Дитко лично ввел Мастера Синанджу в богато декорированную дверь Владимирского зала Большого Кремлевского дворца. Этот восьмигранный зал с низкими сводами был излюбленным местом Генерального секретаря для определенного рода встреч.