Мужчина застонал, задергал рукой, все еще крепко сжимаемой женскими пальчиками. Потом как-то по-детски всхлипнул и закатил глаза. На пол упало уже безжизненное тело.
В тот же миг все вокруг пришло в движение. Аэд элегантно завершил свой выпад и, чуть смутившись, посмотрел на девушку.
Жрец тоже начал шептать свой ритуал, но подняв на миг глаза, увидел, что что-то изменилось. Вот его немного затуманенный взгляд обежал зал, споткнулся о труп сообщника и замер на подавленной девушке. Ненависть и бессильная злость отразилась в его глазах всего на секунду, а в следующую он прервал уже бесполезный ритуал и в Веду полетел ритуальный кинжал, уже изрядно запачканный фейрийской кровью.
Рыжая молния мелькнула перед глазами и столкнулась с летящим оружием. Звон стали сопровождался парой ярких искр, а потом два бесполезных осколка просто упали на пол. Аэд начал медленно приближаться к Жрецу, поигрывая своим клинком и сумасшедшее улыбаться.
А Веда огромными глазами смотрела, как позади шепчущего что-то над телом Жреца, соткался из воздуха Вортигерн. На его губах сияла точно такая же широкая улыбка. Резкий взмах руки и алая кровь из разрезанного горла окрасила алтарь и лежащего на нем фейри широким веером. Князь, ничего не сказав, шутливо поклонился и исчез вместе с трупом Верховного. В зале стало пусто. Только фейри на алтаре спокойно дышал – ему больше ничего не грозило. Наверное…
Аэд Огнегривый подошел к привязанному Высокому и начал с ним беседовать на каком-то певучем языке, предварительно вытащив кляп. Его лицо становилось все суровее с каждым словом, слетевшем с разбитых губ пленника. Заиграли желваки, сощурились гневно золотые глаза, а в воздухе запахло грозой. Видимо, предателя больше искать не нужно.
Девушка, седьмым чувством поняв, что сейчас произойдет, резко отвернулась. А за спиной несколько минут раздавался дикий крик, треск молний и мерзкий хлюпающий звук.
Аэд появился перед ней как оживший кошмар. Лицо и руки перепачканы в крови, волосы взъерошены, а одежда стала ярко-алой. В одной руке у него была отрезанная голова предателя, которую он небрежно держал за волосы. Крупные темные капли шлепались на пол, оставляя безобразные следы. И все это в полной тишине наводило такой страх, что колени не просто дрожали, а вообще отказывались повиноваться.
Девушка прекрасно была осведомлена о традиции наказания предателей у фейри и эта жестокость была ей вполне понятна. Но одно дело знать и понимать, и совсем другое – видеть воочию.
Тошнота подкатила к горлу, но собрав всю силу воли Веде удалось сдержаться. «Интересно, он просто крови врага напился или сердце слопал?» - истерично пронеслось в пустой звенящей голове.
- И что? Это все? – устало спросила Веда, из последних сил сдерживая истерику, подступавшую к горлу.
- Все. – просто ответил Аэд и мгновенно переместил Ведику домой, где её ждали переживающие друзья.
Осень как-то резко перетекла в зиму. Долгую и холодную. А самое главное, бесконечно одинокую. Ведика постепенно приходила в себя после пережитых приключений, но в её потускневшем взгляде Сэн все чаще ловил обреченность. Маленький домовой безумно переживал за свою непутевую хозяйку, но не мог ничего изменить. Веда гасла, как огонь на зимнем ветру.
Авагду тоже изменился с наступлением зимы. Он просто перестал быть собой. Сэн быстро успокоил переполошенную мать и отчима, объяснив, что осенние фейри, состоящие в свите княжича, уходят на остальную часть года в Волшебную Страну. И возвращаются с первым днем осени.
Веда, случайно подслушавшая этот разговор, грустно усмехнулась про себя. А она гадала, почему не появляется в её доме больше рыжий насмешник? Хотя, может он и не захотел бы больше приходить, даже будь у него возможность. Горький поцелуй с привкусом полыни и чужой крови на пороге её дома, в ночь убийства Даниила, расставил все точки, четко дав понять, что он был прощальным.