Я орала, стояла на ногах, выплевывала слова ему в лицо, и в них был яд.

— Что это было? Почему тебя заперли? О, бывшая девушка погибла, когда пьяной села за руль. Да? Этого хватило, чтобы ты начал замыкаться в своей боли, жалеть себя, Деклан Форей, несчастный мученик, композитор жалости к себе. Или было что-то еще? Проблемы с папочкой? Папуля бросил тебя в детстве, и ты подумал, что этот случай особый, такой трагичный, но не заметил, что проблемы с семьей есть у всех. Теперь в 32 ты так и не познал любовь отца. Или, может, дело было в смерти матери. Да? А теперь у тебя будет ребенок, так что им пора делать для тебя комнату с мягкими стенами!

Я зашла слишком далеко. Я это знала. Я задыхалась от силы своих слов, смотрела, как он мрачнеет, резко вдыхает.

Сначала он нахмурился, словно я ударила его по лбу, но это продлилось долю секунды, а потом его глаза превратились в озера чистой ненависти. Он презирал меня. Был полон злости. Как и я.

— Зараза, — процедил он.

Он скатал в шар остатки ткани и бросил в лес.

— Ты можешь и сама о себе позаботиться. Мне надоело.

Он поднял камеру, сунул в рюкзак и пошел в лес. Я осталась одна. Запястье кровоточило, хотя течение немного замедлилось. Я пыталась перевести дыхание и смотрела, как бусинки крови катятся по руке, пока я крутила ее. Много крови превращалось в черные шарики.

Я не знала, как долго разглядывала руку. Это было проще, чем думать о случившемся. О сказанном мной. Я вырвала сердце Декса и его гордость и растоптала. Стыдно, но было даже приятно, когда слова вылетали из меня лавой, желая обжечь его, медленно гореть на нем, чтобы он ощутил всю боль.

Теперь мне было стыдно. Я ужасным образом ранила человека, которого любила. Это уже не исправить. Хоть он и был отчасти виноват, я чувствовала, что эту рану уже не исцелить.

Но это он сказал, что я сумасшедшая. Я пыталась так унять угрызения совести. Я не хотела чувствовать вину за это. Нужно было помнить, что и он виноват. И хотя он сам понимал это, ему было проще думать, что я сошла с ума, чем поверить, что я вижу призраков. Это многое говорило о его отношении ко мне.

Я судорожно выдохнула и попыталась взять себя в руки. Мне все равно нужно было обработать другое запястье.

Я неровно прошла к кустам, где огромными конфетти повисли полоски ткани. Даже растения теперь пугали.

Я подняла полоску и быстро перевязала запястье как можно крепче, чтобы не передавить вены. Мне уже нужна была страховка для охотников на призраков.

Если я вообще буду после такого охотницей на призраков. Не удивлюсь, если Декс решит, что не хочет больше со мной работать. Я даже не знала, будет ли лодка на пляже, когда я приду туда. Если он уплывет без меня, это будет катастрофой. У него был убийственный взгляд.

Нужно надеяться на лучшее. И действовать. Чем дольше я здесь одна, тем уязвимее я.

Я закончила перевязывать рану и бросила остатки ткани обратно на ветки. И тут сзади раздался знакомый скрежет.

Я медленно развернулась, но увидела только стол, нашу посуду и палатку.

Снова скрежет. Камешки на пляже. Такой звук ночью издавали гробы.

Я не хотела смотреть, но знала, что должна. Я осторожно прошла к краю палатки и заглянула за нее.