Моя единственная альтернатива — идиотская викторина под названием «Супергений Дзикокуё», где все вопросы о поездах и метро. Когда последний раз в Ёцуя остановился специальный экспресс линии Тюо, сколько линий «Японских железных дорог» пересекаются на станции Уэно, какой тоннель метро имеет наибольшую протяженность. Когда ведущий спросил, сколько на станции Асакуса стоит переход с линии Хибия на линию Тиёда, участник вдарил по кнопке и заорал: «Враки!» Зрители встали на уши. Ведущий отвалил игроку денег за то, что тот засек вопрос-обманку дня, а тут и реклама началась.

У меня самого была куча вопросов, может, даже хватит на собственное игровое шоу. Вырубив телик, я взялся изучать фотографию Миюки, ту самую, приляпанную к записной книжке Афуро. Сперва я уперся взглядом в родинку, но, приложив усилия, сумел протащить взгляд и по остальному.

Обе девчонки улыбались. Широкие естественные улыбки, так улыбаешься, когда жизнь лежит перед тобой будто неоткрытый подарок. На снимке Миюки выглядела чуть по-другому, не так, как в галерее «Патинко счастливой Бэнтэн», но это без вопросов была она. Волосы покороче, выкрашены в красновато-коричневый, торчат шипами, как у иглобрюха. Лицо покруглее и не такое строгое. Судя по длине волос, фотографировали по крайней мере пять-шесть месяцев назад.

На Миюки был толстый светло-зеленый свитер, до кучи — ярко-оранжевый шарф и на левом плече — сумочка цвета голубики. На ногтях лак металлического желто-зеленого оттенка, как глаза у рептилии. Афуро-ника-кое-не-сокращение от нее не отставала: обтягивающий свитер в красно-белую полоску а-ля «Где Уолдо?»,[37] вязаная пурпурная шапчонка, разукрашенная серебристым логотипом футбольной команды «Нагоя Касатка 8» из «Джей-Лиги».[38] Черт его знает, что это за зверь такой — касатка, но водоворот не сочетающихся оттенков — Афуро и Миюки — смахивал на коробку растаявшей пастели.

Где-то в полвосьмого я спустился за пивом из автомата, по дороге глянув на портрет Бэнтэн на запечатанной двери. Когда я вернулся, на телефоне мигал огонек. Типично, подумал я. Только за дверь шагнул, тут она и звонит. Видать, с тех пор, как мне было пятнадцать, удачливей я не стал, зато сейчас, по крайней мере, могу законно утешиться алкоголем. Я свернул крышку с пива, поднял трубку и выслушал сообщение.

— Это Гомбэй, — объявил веселый голос. — Просто хотел узнать, как там продвигается твоя статейка. Я знаю, на днях наше интервью типа обломалось не вовремя, так что если у тебя есть еще вопросы, звони — не стесняйся. Чувак, мне правда кайфово было с тобой потрепаться. В свое время я кучу интервью давал и говорю тебе — ты настоящий профи. Так что если тебе еще что надо для статьи в «Юном азиате», не дрейфь и стыкуйся.

Кайфово было со мной потрепаться? Да этот парень за два часа и пяти слов не выдавил. Загадка. Он оставил три контактных номера, сообщение закончилось, и я повесил трубку.

К половине девятого я прикончил еще одно пиво из автомата, но Афуро так и не позвонила. Золотая рыбка пялилась на меня с таким видом, словно говорила: «Парень, тебе не обломится». Я велел рыбке набраться терпения и проявить мужество и преданность, за которые она дороже, если верить плакату. Рыбка ответила взглядом, который говорил: Ты в курсе, что я золотая рыбка, а не карп, так?

— Могла бы и смухлевать ради меня, — сказал я. Ты понимаешь, что у тебя воображаемый разговор с рыбкой, так?

И какой волнующий, госпожа Золотая Рыбка.

Я еще разок пролистал записную книжку, рассматривая пустые страницы на просвет, ища любые вмятины от записок на вырванных страничках. Ничего там не было, всего одна страница с наброском карты и словами «Миюки — Клуб „Курой Кири“». Насмотревшись на фотографию и на карту, я разбудил все те вопросы, которые более-менее утихомирил за день. Я попытался было снова их усыпить — не вышло. Они как не вовремя разбуженные детишки. Шумные, злобные и вечно требуют внимания. Что мне оставалось? — только вытащить их в город и понадеяться, что их истощат восторги и яркие огни.