— Вот дьявол… А я-то думаю, чего всё тело болит, а она — нет. Тогда я надиктую. Срочно. — Она откинулась на одеяло. — Надо успеть. Скоро почувствую боль… Вы же грамотны?
— Да.
— Вот вы и запишете. Письмо доставите в Париж, по определённому адресу. Без промедления. А если я выживу и поправлюсь, то туда же отвезёте и меня.
— Но… мадемуазель… Париж ведь оставлен. Там уже с полгода даже бродяг нет.
— Ну… — Страшноватая ухмылка на бледном, окровавленном лице сделалась шире. — Кое-кто там всё же есть…
Радуга, рождённая кровавой взвесью, побледнела настолько, что её едва можно было разглядеть. Едва перевалило за полдень, солнце лениво ползло по небу, но для людей внизу тяжёлый день седьмого августа 1808-го года подходил к концу…