В «Пустой бочке» только и разговоров, что о событиях на празднике, и слухов о труханке. Не забывали и брата лорда Аспера. Кто-то предлагал поджечь дом колдуна вместе с ним самим, раздувая страхи людей перед магом и болезнью. Жрецы же в Доме Дивного бога в специальных посланиях взывали к терпению, провозгласив о невиновности молодого мага, грозили карами каждому, кто посмеет тронуть брата лорда земель. Все проповеди жрецов были о новых богатых дарах Дивному богу, что в обмен заступится за страдающий народ. Так и качало, как на качелях, людскую молву. И, к счастью, дальше пустой болтовни о расправе дело не шло.

Вельда не любила подобные разговоры, тревожилась и жалела мага. Её сказочный мир, выстроенный ею в общей зале трактира, окончательно разрушался. Больше не было весёлых и интересных историй. Только страшные сказки о белой смерти и горькие воспоминания перепуганных людей. Новые сплетни о брате землевладельца, бесчувственном маге Стефане Фолганде.

Тяжёлым грузом ложилось это на душу. Вельда, как могла поддерживала посетителей, пыталась порадовать хотя бы в мелочах. Не выносила, когда рядом печалились, сама начинала страдать.

Не любила Вельда разговоры о брате лорда Фолганда и по другой причине. Да, она сама знала, как маг странно себя вёл на месте гибели людей. Никогда она не видала таких глаз, как у Стефана. Тут явно замешана магия, но, чтобы именно он был виноват, Белка не могла и подумать. Не желала верить. Поэтому, только заслышав подобные темы, старалась уйти в другую часть залы или начинала беседу с вороном, который привык сидеть на её плече.

– Не слушай их, Черныш. Ерунду люди говорят. Мы же не верим, что Стефан виноват?

И чёрная птица наклоняла голову, смотрела внимательными бусинами глаз, соглашаясь. Крыло почти зажило, но ворон и не стремился улетать, привык к хозяйке. А она была рада новому интересному другу.

Постоянно приходил в трактир и другой друг – Григор. Они не возвращались к вопросу замужества, но Вельда постоянно помнила об этом. Поэтому так неудобно стало рядом с парнем. Чужим сделался Григор, и предстояло узнавать его заново, а Вельда не торопилась. Даже тётя Рейна завела разговор о разладе с Григором, заметив, как племянница избегает встреч. Вельда не стала скрывать, что её позвали замуж.

– А ты, глупая, и отказала? – охнула тётя.

– Я его не знаю почти, – вздыхала Вельда, помогая раскатывать тесто. – Страшно же за чужака и сразу замуж.

– Как не знаешь? Он же с самого твоего приезда к нам ходит! Сразу видно, парень хороший, добрый, защитить сможет. И слышала, дядя его в Вороньем замке работает. Для наших мест очень выгодная партия. Чем не муж?

– А как же любовь? – она даже удивилась словам тёти.

– Какая там любовь, – махнула та скалкой и вернулась к пирожкам. – Станешь хозяйкой в его доме, детей родишь, вот и полюбишь.

От мысли о Григоре и детях Вельде сделалось нехорошо. Никак не представляла она себя рядом с огромным увальнем.

– Нет, тётя, я так не могу.

– Значит и останешься, как я, одна на свете. Ни мужа, ни детей. Чужих будешь кормить в трактире. Тебе почти семнадцать, пора задуматься о будущем.

– Лучше уж так, чем без любви, – не унималась Вельда.

– А что такое любовь-то эта твоя, девочка?

Задумалась Вельда. Не могла она подобрать верных слов, только смутно чувствовала, как оно всё должно быть, если любовь есть. Так, чтобы смотреть и не насмотреться, чтобы сердце сжимало от счастья. Чтобы летать как на крыльях и падать в пропасть вместе, но не испытывать страха. Держать любимого за руку, верить и поддерживать. Так думалось рыжей Белке.

В середине третьего месяца весны в трактире появился и Стефан Фолганд, как обычно, весь в чёрном, закутан в плащ, пусть и тепло на улице. Вошёл медленно, неловким движением иногда опираясь о мебель, добрёл до кухни. Сам бледный, худой, глаза лихорадочные и холодные. Увидел Вельду возле лестницы на второй этаж, тут же отвернулся, губы сложились в тонкую нить.

– Здравствуй, Рейна, – голос звучал хрипло, простужено.