- Есть еще кое-что, - остановила нас Руби, - я вижу пелену слез и боли. Она касается каждого из вас, - мы переглянулись между собой. – Я знаю, что то-то произойдет, но из-за множества событий не могу ответить конкретнее. Будет кровь. Очень много. Будет боль. Сильная. Темнота. Невиданная.

- Нам пора, - вскочила Уотсон, направляясь в коридор. – Спасибо за гостеприимство.

- Амелия, - остановила меня хозяйка, - твоя подруга сейчас в состоянии certamen (лат. сражение) Береги ее.

На самом деле, разговор с Руби оставил за собой двоякие ощущения. В первую очередь я думала о ее словах про боль, слезы и кровь. Начала переживать за Есс, совершенно не понимая состояние, которое сейчас она переживает. Может, это из-за отъезда Донована? Думала обсудить это с почти все знающим Калебом. Ему должно быть известно больше.

А факт о запечатлении не давал мне покоя до самого вечера. Ошибки быть не может, слияние рун, предназначенные и, главное, настоящая любовь. На эмоциях я забыла уточнить деталь того, что один из запечатленных навеки отдал свое сердце другой. Но этот факт ничего не меняет, правда? Или я просто хочу в это верить.

После трудного дня ехать в особняк забирать вещи мне не хотелось. Лиам привез мою уставшую тушу домой, а Есс улетела на крайнее свидание с Донованом перед его отъездом в Штаты. Сегодня пятница, а значит – наступают два дня моего безделья. Позвонила Соф, пригласив на ночевку. Еще завтра к нам присоединится Уотсон. Я нуждалась в чем угодно, но не в одиночестве. Когда рядом никого не было, в моей голове появлялось все больше тяжелых мыслей. Идея расслабиться в ванной не сильно помогла, но переодевшись в огромную домашнюю толстовку, я начала чувствовать себя новым человеком.

Стоило мне распахнуть двери своей комнаты, как я врезалась в грудь собственного брата.

- Мэл, скажи, что вы что-то придумали, - в его голосе слышалась мольба.

- Кит, делай то, что нужно, - отвечаю я.

Он смотрит на меня долго и выразительно. Вижу в его глазах блеск печали. Передо мной стоит мой брат. Любимый старший брат, который за ухо оттягивал от меня парней. Когда родители задерживались на работе, он ложился возле меня в кровати, читая сказки, но если история ему не нравилась, то придумывал на ходу. Несмотря ни на что, мой родной брат, наказанный папой за вмятину на машине, когда я угнала ее ночью, уехав на вечеринку. Ни раз, получивший от мамы за разбитую любимую вазу или набор подаренного на свадьбу сервиза.

- Ты стала очень взрослой, - улыбнулся он. – Невероятно сильной и храброй, Мэл.

- Кит, тебя занесло не в ту степь, - невольно по щеке пробегает слезинка. – Почему это похоже на прощание?

- Сестренка, - он достает из кармана нож, крепко обняв меня, - есть вещи, которые бесконечны. Кем бы ты ни была, что бы ни случилось – помни, что я любил тебя, мелкую засранку, без спроса таскающую мои вещи, - не знаю, почему плакала. Я просто разревелась. – Не плачь, ладно?

- Я не плачу, - всхлипнула я.

- У тебя, кстати, племянница родилась.

- Ты будешь самым лучшим папой, - улыбнулась я сквозь слезы.

- Ты будешь самой лучшей тетей, - ответил Кит.

На несколько секунд в комнате повисла глубокая тишина. Я почувствовала движение ножа, но меня не настигла резкая боль. Тело Кита начало тяжелеть и виснуть на мне, а я отдалилась, не понимая, что происходит. И потом размытый взгляд упал на растущее красное пятно на футболке брата.

- Ты что наделал?! – взвизгнула я, поднимая глаза на его побледневшее лицо. Кит пытался уверенно стоять, но ноги переставали слушаться. И когда он свалился на пол, я подлетела к нему, умоляя не закрывать глаза. – Дурак, у меня был план! Тебе нужно было довериться мне! – слезы ручьем летели вниз, но я не могла успокоиться. – Скорая! Я позвоню в скорую! – пытаюсь встать, чтобы на тумбочке взять телефон, но Кит хватает мою руку.

- Будь тут, - получается так тихо и рвано, но меня вновь одолевает истерика.