Заглянула в дом, стараясь понять, там ли Сэм. Вместо этого я увидела Фрэнк. Она была на кухне, мыла посуду и помешивала что-то в кастрюле на плите.

«Несколько недель назад я выглядела точно так же», – подумала я.

Это была моя точная копия. Мне понравилась эта картина, спокойная семейная жизнь, простые бытовые хлопоты. Ведение домашнего хозяйства. Создание уюта в доме.

«Кто мог хотеть смерти вашего сына, Мерри? Кому это могло быть выгодно?»

Я прошлась по списку людей, с которыми была знакома здесь, в Швеции, – хватило и пальцев одной руки. Детектив Бергстром записала все имена.

Но они любили его. Все его любили.

А боль и все эти синяки?

Его все любили, кроме меня.

Фрэнк. Такая заботливая, такая нежная. В памяти всплыло то фото: они с Сэмом и ребенок – веселое маленькое трио. Интересно, не это ли фото она послала Кристоферу?

А теперь я заглядываю в окно снаружи. Отсюда все выглядит по-другому. Перспектива изменилась, словно бинокль перевернули другим концом.

Сквозь окно я вижу Фрэнк в доме. Фрэнк в моем доме чувствует себя совершенно комфортно. Почему всегда создается впечатление, словно она постоянно старается вмешаться, проникнуть, влезть в мою жизнь?

Фрэнк. Фрэнк и ее манера поведения. Ее боль очень быстро превращалась в ее бешенство. Парни, которые презирали ее, мужчины, которые отвергали ее, мужья, которые не решались бросить ради нее своих жен, несмотря на все свои обещания. Коллеги, которые получали повышение раньше ее. Я была свидетелем всех «кровавых» последствий. Она умела быть безжалостной. Телефонные звонки женам во время семейных ужинов, нижнее белье, которое много позже находили новые подружки ее бывших, плотные конверты с компрометирующими фото, которые приходили в советы директоров. Она всегда добивалась своего.

«Я должна быть такой, – сказала она мне однажды. – Это единственный способ вырваться вперед».

Возможно, именно таким делает человека детство, проведенное в нищете.

Но ребенок!

Мой ребенок.

Я продолжала наблюдать за ней через стекло. Красивая. Она всегда была слишком красивой. Но только на поверхности. В действительности это все только пыль в глаза.

«Я люблю тебя, медвежонок Мер».

«Я люблю тебя, Фрэнки-мята».

Мы отлично притворяемся, не так ли?