— Любишь по морде получать? Фетиш твой, коль мало внизу показалось, — надвигаюсь на нее. — По-хорошему прошу — свали отсюда, — выплевываю зло.

— Тебя даже жаль, Златуся. Молодая, красивая, а такая тупенькая. Вместо того чтобы быть подругой, любовницей и любимой женщиной Платону, вернулась за кассу и заставляешь мужа искать сексуальное удовлетворение на стороне, — продолжает меня провоцировать. — Твой потолок — слесари и мужики с завода.

— Не выйдешь из моей комнаты — прострелю мозги. Прямо сейчас. Рискнешь? — направляюсь к тумбочке и выдвигаю первую шуфлядку.

На лице Полины появляется страх.

— Ты больная?

— Да. Вышла отсюда, — чеканю стальным голосом. — Считаю до трех.

Полина выскакивает из комнаты как ошпаренная, и правильно делает. Я сейчас настолько заведена, что балансирую по грани здравого смысла и истеричного припадка. В данный момент я блефовала и взяла Полю на понт, но в шкафу у Платона есть оружие, и эта мысль не дает мне покоя.

Полина молодец. Бьет по всем фронтам. Вспомнила и упрекнула Риммой Васильевной, которая весь брак меня травит. И ведь дело не в том, что я хреновая, ее нелюбовь к кассиршам как вирус. Мне просто не повезло попасть в точку ее боли.

Ведь именно молоденькая кассирша увела ее любимого мужа из семьи, оставив, видимо, тем самым такую травму, что теперь она выливает накопленную злость и ненависть на меня. Словно это я разрушила ее семью, а не чужая женщина.

Сколько бы ни пытался в свое время Платон вразумить мать, она непреклонна. Для нее я и моя работа как приговор.

Достаю из шкафа огромный чемодан и начинаю сбрасывать туда свои вещи. Слезы застилают глаза. Как же больно, противно и мерзко. В голове куча вопросов и ни одного ответа.

Когда это началось? Он любит Полину? Почему Платон решился на измену? Няня действительно беременна? Сколько времени продолжается их роман?

— Куда ты собралась? — слышу Плата. — Я не выпущу тебя, — гремит голос.

— Ты не остановишь меня, я ни минуты не задержусь в доме, где ты спишь с другой девкой, где предаешь меня, как ты посмел? — смотрю на него и чувствую, как предательски катятся слезы по щекам. — Ты нас променял! — бросаю ему в лицо. — Променял на шалаву, которая втерлась в доверие, заслужила мое расположение, а на деле ублажала не ребенка, а тебя!

— Злата, я прошу, дай мне шанс все исправить, — его лицо смягчается. Глыба оттаивает.

— Начни с того, что признайся! Ты мне изменял?

— Нет, — отвечает муж.

Подхожу и даю ему наотмашь пощечину. Лицо его такое же невозмутимое.

— Изменял?

— Нет.