— Я заказала вам кофе, ничего? — спросила Поуни, когда Кент снял куртку и уселся рядом. — И кое-какие закуски. А то в прошлый раз неудобно вышло: мы тут просидели кучу времени, а я вас даже ничем не угостила!

— Не беда, — ответил Кент. — Мне тут подали доллар на бедность, так что с голоду я не помер.

Он не так уж часто шутил с женщинами. Обычно они принимали его чересчур всерьез, а что-то объяснять не хотелось. Поуни расхохоталась, словно шутка Кента действительно показалась ей смешной.

— Что, неужели я говорила совсем как ваша матушка? Но ведь мне действительно следовало…

Но тут на столе появились две чашки с дымящимся кофе, несколько тарелочек с восточными закусками и лепешки-пита.

— Спасибо. — Поуни одарила официанта ослепительной улыбкой.

Официант был заодно и поваром. Когда народу набиралось много, за заказом приходилось подходить к стойке. Но сейчас большинство постоянных посетителей напугал холод.

— Вы еще не знаете, когда уезжаете? — спросила Поуни, отрывая кусок лепешки и обмакивая его в соус.

При этом она не сводила с Кента глаз. Совсем как Алтея. Это заставляло его чувствовать себя жучком на булавке. Кент терпеть не мог, когда женщины пялились на него.

Он покачал головой и принялся за баба-гануш. Ближневосточная кухня ему нравилась. Еда в списке причин, по которым Кент не хотел возвращаться на Аравийский полуостров, не значилась. На самом деле, его даже раздражало, что в кафетерии компании обычно подавали исключительно канадские блюда. Какой смысл ехать за тридевять земель, если там тебя кормят как дома?

— Должен был на той неделе, но на несколько дней отложили. Почему — никто не знает.

— Замечательно! Значит, время у нас есть, — сказала Поуни.

— Время? На что? — простодушно поинтересовался Кент, охотясь за маслиной.

— Время пожениться без того, чтобы это выглядело чересчур скоропостижно.

Если бы Кент не сидел, он бы рухнул как подкошенный. Но в данном случае он просто окаменел с куском лепешки в руке. Пару минут спустя Кент осторожно положил питу на край тарелки. Медленно и тщательно вытер пальцы салфеткой. И еще несколько секунд помолчал.

— О черт! — огорченно воскликнула Поуни. — Я так и знала, что все испорчу!

Кент поднял глаза на девушку.

— Знаете, — заметил он, — совершенно чужому человеку не говорят: «Давай поженимся» вот так, с бухты-барахты. Объясните, пожалуйста, что вы имели в виду. Может, я чего не понял?

Поуни беспомощно рассмеялась и спрятала лицо в ладонях.

— Да нет, вы все правильно поняли! Я думала, думала, как вам это сказать поделикатнее, а потом поняла, что просто слов не подберу. Я не сумасшедшая, честное слово! Просто меня вдруг осенило, что это было бы лучшим выходом. И мне надо было вас спросить об этом как можно быстрее, а то бы храбрости не хватило.