— Что ты тут делаешь? — вопрос адресовался матери, на женщину рядом я и внимания не обратил.

— В гости зашли вот с Надюшей. Решили позавтракать с тобой.

— Откуда ключи? И я вроде никого не приглашал.

— Ой, Антон, да перестань. Надина дочка за нами должна приехать через полчаса, что ж мы на улице стоять должны?

— Ничего против не имею.

— Антош, ну не выгонишь же ты женщин. Твоя домработница и завтрак уже приготовила. А мы до приезда Лизы поболтали бы.

— Значит так. — я притянул к себе Птичкину и удивленно посмотрел на нее. Ее трясло так, что пол ходуном ходил. Обнял ее и прижал к себе. Разберемся. — Во-первых, это не домработница, а моя девушка и завтрак она приготовила для меня. Во-вторых, вас тут никто не ждал, вас никто не звал, и кормить вас никто не собирается. И да, найдите другой кошелек для своей Лизы. А теперь до свидания.

Ваську начало тряхать еще сильнее, а я уже готов был и на**й послать родительницу и ее прилипалу.

— Но я бы и с Васей пообщалась. Мы же односельчане, многое нас связывает.

И может я бы повелся на эти слова, но состояние Васи, ехидная улыбка и брошенный взгляд на Птичкину этой бабы, дало понять, что если общения кто то и хочет, то только не мой администратор клуба.

— Так, я последний раз говорю, пошли на хер отсюда, а то за шкирку выкину. — ну, сорвался, с кем не бывает. А кто бы промолчал, когда в твоих руках еле воздух в легкие проталкивает любимая девочка…

… Блять, Громов, правда, что ли?

Женщин, как волной смыло, только дверью хлопнули так, что стекла зазвенели.

А потом я услышал первый всхлип. Она стояла с опущенной головой, зажмурившись, обнимала себя руками и плакала. Я подхватил ее на руки и уселся на диван, сажая Птичку к себе на колени.

— Вась, ну ты чего? Не плачь. Кто обидел? Эти тебе две чего сказали? Хочешь, я заставлю извинится, хочешь? Васенька, маленькая, ну, не плачь. Ну, перестань. Чего ты меня сразу не разбудила? Вась, Вась… Птичка, ну что мне с твоими слезами делать?

Я гладил ее по спине, перекидывая длинную толстую косу то на одно плечо, то на другое. Вытирал слезы, что катились по щеке. Как-то не заметил, когда пальцы сменили губы. Я целовал ее соленные щеки, вздыхал запах мандаринок и понимал, что если Васька меня не остановит, сам я остановиться не смогу.

А она и не думала ни о чем. Стала отвечать на мой поцелуй, сама тянулась к губам. Перекинула ножку и села лицом ко мне, впиваясь губами мне в шею, а я сжал ее руками с такой силой, что ребра затрещали.

— Птичка моя…

Шептал я, опуская девушку спиной на диван, и нависая сверху. Ее лицо до сих пор было мокрым, я чувствовал соль на губах, так же отчетливо, как и страсть, что искрила между нами.

— Антон, телефон.