— Куда ты… Что ты… Громов, мать твою!
— Оу — оу, девочка выучила плохие словечки, — не обращая внимания на ее сопротивление, рассмеялся я, таща ее за собой. Схватил ключи с тумбочки, куда сам их и кинул, закрыл дверь.
— Стой же ты! — возмутилась Птичкина, упираясь пятками в пол.
— Достала! — я подхватил ее на руки и, спустившись вниз, вышел из подъезда и посадил девушку в свою машину. Уселся сам и заблокировал двери.
— А теперь, послушай меня, — повернувшись к ней, строго начал я. — Как бы ты себя не вела, но я тебя отвезу в кафе и накормлю ужином, потому что просто не смогу вот так оставить и уйти, когда ты на моих глазах упала в обморок. Это ясно?
— Раньше ты мог. Мог и сделал. Когда надоело. Когда наигрался. — уткнувшись в стекло практически носом, проговорила она.
— О чем ты? — удивился я ее словам.
Глава 8
На следующий день я вскочил не свет не заря. Накануне вечером, обмазался всеми возможными мазями, чтоб на следующий день скакать на больной ноге смог. Мази помогли, и я довольный и счастливый уже в десять утра сидел с бабушкой за столом и уговаривал ее помочь мне.
— Нет, ну а что я скажу ее родителям?
— Не знаю, придумай что-нибудь, ты же у меня такая умная, баб Галь. — я подлизывался, но не знал, как упросить Васю придти ко мне в гости.
— Ладно, схожу попрошу, чтоб посмотрела вновь твою ногу.
— Тогда за ней через пять минут сестрица прибежит. Нужно что-то такое, чтоб она на несколько часов сюда пришла.
— Ой, Антошка, и не знаю даже, что такое может быть…
— Галя, Галя… — в дом влетает дедуля, запыхавшийся и со съехавшей шапкой на нос.
— Да, что там у тебя? — спросила бабуля.
— Манька, Галь, там Манька…
Манька это их любимая корова, относительно молодая, но на днях должна была разродиться.