— Так, поехали ко мне. Успокоишься. Придешь в себя.

Девочка не сопротивлялась. Ей было очень больно, по глазам видела. Таксист странно на нас посмотрел, но лишних вопросов не задавал. Довез до нужного адреса, и я повела девчонку в свою квартиру.

Она никак не могла успокоиться, пришлось искать валерьянку или пустырник. Оказалось, что есть только капли валерианы. Дала ей и уложила на диване. Накрыла покрывалом и гладила девочку по волосам, пока она не уснула. Бедная Ада, как же мне ее жалко. Что за горе случилось у девочки?

Вышла на кухню, позвонила Антону.

— Антош, позвони, пожалуйста, Шторминскому, скажи ему, что Ада у меня. Я ее на дороге встретила, когда с работы ехала. Что-то случилось, она плакала.

— У тебя? Что у них могло случиться-то? — заволновался Громов.

— Позвони, она, по-видимому, убежала. Потому что была без верхней одежды и, возможно, ее ищут.

— Хорошо, Птичка, сейчас Шторму наберу.

Через минут десять в дверь позвонили, я открыла, на пороге стоял взъерошенный Дан.

Молниеносно пролетел туда, где спала его сестра, проверил, не доверяет что ли?

Я смотрела на него, на его лицо, когда он был рядом с ней, на его глаза… со стороны… все со стороны видно. Его чувства к этой маленькой девочке бегущей строкой выделяются у него на лбу. Любит, любит так, что скулы сводит. Даже я не могла долго наблюдать, как он аккуратно проводит по ее длинным кудрявым волосам, как подрагивают его пальцы, боясь разбудить, напугать, сделать плохо. Чуть не прослезилась, ушла на кухню.

Интересно, Антон испытывает такие же чувства? А я? Я люблю его так же сильно, как Шторм Аду? Люблю ли я его настолько сильно, чтоб отпустить..?

— Вася, ты ей что-то говорила? — вышел ко мне парень.

— В смысле? — прикинулась я чайником.

— Ты… то, что вчера было, это не… Ты ей не говорила о том, что вчера…

— Нет, это ваше дело. Зачем я-то лезть буду? — Сказать честно, на парня я злилась, злилась именно из-за того, что вчера увидела. Я же вижу, как он трогательно относится к девочке, как любит, как боготворит. А потом пойти и зажать в темном углу какую-то там… Карину. Как же они так могут делать то?

— Спасибо. — выдохнул он.

— Но ты скажи. Лучше сознайся, покайся и моли о прощении, чем ты будешь врать и изгаляться, а ей кто-то донесет другой.

— Я не смогу, пока точно не смогу. Тут и так все… очень…

— Что случилось? Она была на грани срыва сегодня, пришлось поить ее валерьянкой.