Руки молодого человека сжались сильнее, впиваясь в мою кожу сильными пальцами. Взгляд начал темнеть, брови сошлись на переносице.

— Что. Ты. Сказала?

— Ты слышал. — прошептала я.

— Ты моя, слышишь? Моя. Забудь о любом, кто хочет подкатить к тебе свои яй… Кто хочет подкатить к тебе. Ты была моей еще в двенадцать, и с тех пор мало что изменилось. Поняла? — рычит он, прижимая меня к себе все ближе и ближе.

— Нет. Ничего подобного. Не твоя. — наперерез ему возмущаюсь.

— Убью. Уничтожу. Любого, кто приблизиться к тебе. А тебя,… тебя запру, спрячу, укрою, украду… — последние слова он уже шепчет, склоняя свое лицо к моим губам.

— Антош… — так же шепотом произнесла я и смотрела лишь на его губы.

— Скажи, что ты скучала по мне. Скажи, что я нужен тебе, Птичка. Моя Птичка. Я прошу тебя. Скажи, что я не безразличен тебе. — шепчут его губы.

— Ну…жен,… Тош…

Он впивается поцелуем в мои губы, подхватывая под колени и прислоняя своим телом меня к стене. Я отвечаю ему с той же страстью, с тем же трепетом. Отдаюсь ему со всей своей любовью, что так хранила первые годы и так болезненно пыталась вырвать из своего сердца.

Антон

Мне хотелось никогда ее не отпускать. Никогда. Я рвался, рвался до нее и, наконец-то,… Я хотел буквально сожрать эту девчонку, которая доводила меня до грани и, в тоже время, вытаскивала из глубины моей черствой разгульной души какие-то нежные теплые нотки. Они буквально, как щупальца осьминога тянулись к доброму и отзывчивому сердцу маленькой девочки, Птички, что сейчас в моих руках сгорала от страсти.

— Птичка, Птичка моя любимая. — я погладил ее щеку рукой, пачкая в своей крови. — Я тебя испачкал, — счастливо рассмеялся, как последний дибил, не переставая покрывать ее лицо поцелуями.

— Все равно… Пусть… Только не отпускай меня…

— Никогда. Слышишь. Ты моя. Навсегда.

Я так ждал, ждал, что она ответит мне. Скажет, что я нужен ей так же, что я для нее такой же не заменимый, как и она для меня. Я не мог остановиться, не сейчас. Только не сегодня.

Перенес ее в комнату и опустил на кровать. Она хваталась за мою одежду, дергала за волосы. Нетерпеливый маленький воробышек.

— Хочу тебя, Вась, больше жизни хочу.

Она сама потянулась для поцелуя, а кто я такой, чтоб не сделать то, что просит меня любимая.

Какая же она нежная, кожа, как шелк, никогда не ощущал такого, сколько бы не было подо мной женщин, только она. Она всегда.