– Надеюсь, – отозвался Богдан, с подозрением поглядывая, как Светлана Матвеевна смачивает марлю.

– Да и не парень этот отморозок Алиске! – продолжила Светлана Матвеевна, обрабатывая Богдану раны. – Я ж, дура наивная, думала, она ко мне так часто ездит. Любит, скучает. А тут… В то лето между Алиской и Славкой что-то завязалось, так мой сын как узнал, быстро ей мозги вправил. О делах Семенова-то вся деревня в курсе, он с детства неблагополучный. У него и папаша таким был. Ох, мать и настрадалась.

Богдан, морщась, слушал Светлану Матвеевну.

– А тут йод и уксус. Жжет? Потерпи, скоро пройдет… На Новый-то год ко мне Алиска приезжала. Мандаринов привезла, утюг новый. Мой совсем нерабочий был. Так я обрадовалась. Я ж по ним скучаю. По сыну, по невестке… Вечно на работе пропадают, сюда и не выбраться. На радостях и не заметила, что Алиска с этим шайтаном снова встречалась.

– Они вроде как на лыжах катались, – подала я голос.

Богдан в удивлении поднял брови. А я тут же язык прикусила.

– Вот уж чего не знаю, – отрезала Светлана Матвеевна. – Алиска – это не ребенок, а головная боль. Учится хорошо, и в школе проблем с успеваемостью не было, а вот поведение… В личной жизни черт-те что. Это ж надо таких парней себе выбирать! Лет в пятнадцать уже сбегала из дома из-за какого-то студента. Потом себе в голову любовь к Славке втемяшила! Ой, горе всем нам… Ну что, сильно жжет?

– Терпимо, – отозвался Волков, по-прежнему не сводя с меня взгляда.

– Ну ладно, отдыхай, – Светлана Матвеевна поднялась с топчана. – Пойду мясной бульон готовить. Нужно же вас чем-то кормить.

Я тоже начала протискиваться к выходу вслед за Светланой Матвеевной, но Волков меня грозно окликнул:

– Михайлова, а ты куда собралась?

Я замерла на месте.

– Светлане Матвеевне с бульоном помочь, – наконец нашлась я после небольшой паузы.

– Вот глупости! – махнула рукой хозяйка дома. – Сама управлюсь. Ты лучше Богдану еще ссадины на лице обработай. Вон той смесью, ага. И пластырем потом закрепи. Еще денек помажем, и как новенький у нас будешь, – пообещала Светлана Матвеевна Богдану.

– Я себе и стареньким нравился, – ответил Волков.

Когда Светлана Матвеевна вышла из комнаты, я доплелась до подоконника, взяла разведенную в чашке кашицу и уселась на топчан.

– Что там у тебя? Показывай! – грубовато проговорила я, пытаясь скрыть смущение. Как я с лыжами-то этими лопухнулась! Проклятье! А ведь могла унести этот секрет с собой в могилу.

– Вот тут, от кастета. – Волков продемонстрировал распухшую скулу. – Значит, ты знала?

– Знала что? – прикинулась я дурочкой, сосредоточенно обрабатывая рану.

– Про Семенова, – морщась от боли, ответил Богдан.