Богдан вздохнул.
– А мне всегда хотелось иметь брата или сестру. Я даже маму как-то уговаривал… Дурак. Конечно, она была против. Радовалась, что меня родить успела перед тем, как с карьерой поперло. Еще один ребенок ей точно помешал бы. Она тогда говорила: «Я так счастлива, что ты у меня такой самостоятельный, взрослый…» Знаешь, Майя, я рад, что перешел в новую школу и подружился с Витей. Он мне теперь как брат.
Так. К чему это Волков ведет? Что я теперь ему как сестра? Этот разговор мне не нравился. Как и не нравился старый матрас – жесткий и неудобный. В лопатку впилась пружина. Тогда я еще ближе придвинулась к Волкову, теперь мы касались друг друга плечами. Меня будто огнем обожгло. Вот так раньше выглядываешь его в школьных коридорах на расстоянии, а теперь можно рядом лежать. Богдан впервые был так близко… Даже дыхание перехватило.
Я больше не двигалась. Только впилась взглядом в дырявую крышу и мерцающие яркие звезды, похожие на фонарики.
– А как ты узнал про отца? – спросила я.
– Не одна ты умеешь подслушивать, – ответил Богдан. Разумеется, он о том дне, когда я услышала его разговор с Витькой и решила, что нам с Волковым нужно сбежать вместе. Я не смотрела на Богдана, но по интонации могла догадаться, что в эту секунду он улыбается. – Я вернулся из Батуми раньше, чем планировал. Домой забежал, хотел матери сюрприз сделать. Машину в соседнем дворе оставил, обувь в прихожей спрятал, в комнате своей отсидеться собирался. И тут же ключ в замке поворачивается. Я в таком предвкушении. С детства к сюрпризам неравнодушен. Затаился в комнате, а мама вернулась домой не одна. С хрычом этим. И он с порога на нее наезжает: «Ладно, от меня скрыла, но сыну-то должна была рассказать?» А мама нервная, ящичками в прихожей стучит, видимо, что-то забыла, и они за этим в квартиру вернулись. Отвечает ему: «Я никому ничего не должна. И какая тебе-то разница? Жив он или мертв…» Хрыч тоже психует: «И как тебе удается Богдана двадцать лет за нос водить? И вообще, я думал, ты вдова». Она говорит: «Не говори глупости, мы женаты-то никогда не были. А Бо лучше о нем ничего не знать!» И еще несколько минут моего настоящего отца полоскали. Имя назвали. Хрыч все допытывался, планировала ли мама ему о живом бывшем рассказать, от которого у нее есть сын. У меня внутри все сжалось, заболело. Никогда себя так гадко не чувствовал, как в ту минуту. Они снова ушли, а я вышел из комнаты и еще минут пять посреди коридора стоял, зависнув. Долго от услышанного отходил. Ну, а дальше копать стал. Кто он, жив ли, чем занимается, где живет… Про него инфы в инете не меньше, чем про маму. Он у себя в городе спектакли ставит, премии берет… А я как фотку его увидел, так все сомнения сразу отпали. Мы же как две капли. Понятия не имею, что мама сейчас чувствует, когда видит каждый день перед собой его точную копию.
– Так ты даже не знаешь, почему тетя Ника беременная сбежала от него? – ахнула я.
Богдан помотал головой. Спустя некоторое время ответил:
– Но я отлично знаю свою маму. И причины, по которым она расставалась со всеми своими мужиками. «Не сошлись ментально», «я выше его духовно», или «он мне просто надоел».
– Но тут же… ребенок, – сглотнув, возразила я. – С этим не шутят.
– В любом случае, боюсь, что мама снова бы мне начала врать. Ей это мастерски удавалось делать больше двадцати лет, почему бы не продолжить? Тем более, как выяснилось, я всю эту ложь отлично хаваю. Ни разу не подавился. Всю жизнь живу с ней под одной крышей, а сам до сих пор не могу разглядеть, лжет она мне или нет.
– Ну… Она же у тебя актриса, – сказала я.
– Хочу его версию выслушать. Мама столько лет рассказывала, каким мой отец был талантливым, порядочным, интересным… Для чего?
Я пожала плечами. Чужая душа – потемки. А тетя Ника – очень своеобразная женщина. Я и сама даже предположить не могла, с какой целью она все это делала.
Мне казалось, что звезды становились все ярче. Я почему-то представила, как сразу несколько звезд срываются с темного неба и летят прямо на нас. Ударяются о землю, лупят по крыше… Все это было таким несбыточным, что я не смогла сдержать улыбку. Вечно как начну о чем-нибудь фантазировать…
– Майя, что бы ты сказала отцу, которого ни разу в жизни не видела? – спросил Богдан.
– Ну-у, – протянула я. Честно ответила: – Не знаю. Здравствуй, папа, это я?..
– Мне его не хватало. А вот меня ему – вряд ли.
– Но он же ничего не знает о тебе, – напомнила я.
– Майя, я – трус.