Вместо ответа я молча закачала головой на манер игрушечной собаки, которую дедушка когда-то устанавливал на торпеде своей машины. Над нами нависла напряженная тишина. Через несколько секунд Богдан первым расслабленно рассмеялся. За ним и я захохотала сквозь вновь проступившие слезы. Перенервничала.

– Ладно. Мы правда туда и обратно… Давай сюда рюкзак.

Я выдохнула, с радостью скинула рюкзак и протянула его Богдану.

– Тяжелый, – покачал головой парень. – Ты что, туда кирпичей наложила?

Я пока решила промолчать про мамину банку с вареньем.

– Там все самое необходимое на четыре дня, – сдержанно отозвалась я, направляясь к переднему пассажирскому сиденью. Мне не верилось, что все получилось. Богдан согласился взять меня с собой!

Первые два часа мы ехали молча под первый альбом Placebo. Богдан был задумчивым и непрерывно следил за дорогой. Я же вертела головой, разглядывая то зеленые перелески, то неописуемые бескрайние поля. Машин на трассе было по-прежнему немного. Когда же мы шли на обгон и из поля зрения пропадали другие автомобили, мне казалось, что мы с Богданом одни на всем белом свете. При этом меня не покидало ощущение, что никогда раньше я не была такой счастливой, как сейчас. Я открыла окно, и ветер тут же ворвался в салон, принялся трепать мои распущенные волосы. Я, Богдан, «I know» в колонках… Я вытянула руку, словно пытаясь ухватить тугие струи ветра. Мы одни, совершенно одни на тысячи километров…

Вся идиллия разрушилась, когда Богдан выключил музыку и нажал на кнопку стеклоподъемника. С жужжанием поползшее вверх стекло едва не прищемило мою танцующую руку.

– Эй, ты чего? – возмутилась я.

– И все-таки, ты уверена, что Витяй не против, что ты отправилась со мной?

Все это время обычно разговорчивый Богдан был задумчивым и сосредоточенным. Это он из-за Витьки такой нахохленный? Было б из-за кого переживать!

– Уверена! – сердито буркнула я, уставившись в окно. Если Богдан вздумает позвонить моему брату… Хотя, с другой стороны, мы отъехали на такое большое расстояние, не высадит же теперь меня Волков посреди трассы. Нужно было срочно перевести тему разговора. Разглядывая незнакомые мне полевые цветы, я сказала: – Люблю гипсофилу.

– М-м? – Богдан, оторвавшись от созерцания трассы, с удивлением посмотрел на меня. – Кого ты любишь?

– Гипсофилу, – ответила я. – Растение такое. С маленькими цветочками. Я видела их в детстве, когда мы ездили с семьей на Кавказ.

– Странное название, – сказал Богдан. – Похоже на муху дрозофилу.

– Сам ты муха дрозофила, – рассмеялась я. – Из него классные букеты получаются. Знаешь, некоторые считают, что это сорная трава, а мне кажется, это самые лучшие цветы на свете. Они похожи на маленькие звездочки…. На целые созвездия.

Богдан снова молчал. Тогда я с энтузиазмом продолжила:

– У этих цветков есть еще народное название: «Дыхание ребенка». Прикольно, правда?

– И ты еще называла своего брата занудой? – поглядывая на меня, с улыбкой спросил Богдан. – Ребенок.

– Да ну тебя! – надулась я.