Он меня отпускает, улыбаясь, а я думаю о том, как хорошо что в их доме во всех гостевых спальнях есть туалет!

Смотрю на себя в зеркало – аллилуйя! Видимо мама вчера меня не только раздела, но и косметику сняла. И выгляжу я не критично жутко.

Интересно, Стас всё еще в комнате? ОМГ… Включаю воду посильнее. Мне бы и в душ не мешало, но…

Ох, если он уйдет? Не хочу, чтобы он уходил. Нам надо поговорить.

Теперь, утром. Говорят же – утро вечера мудренее? И… этим утром я точно более мудрая. Хотя, по сути, хочу сказать ему то же, что сказала вчера.

Я его простила. Я хочу быть с ним.

Но мне страшно. Страшно, что опять обманет.

Провожу в ванной комнате минут десять, если не меньше, стараюсь все сделать быстро. Выхожу.

Стас сидит на кровати и вертит в руках маленького вязанного лисенка. Потом с ухмылкой берет чёрного кота…

В последние месяцы я увлеклась вязанием игрушек. Раньше мы вместе с мамой их делали, она раздавала маленьким пациентам в клинике, в которой работала, а когда мы ездили с Глебом на реабилитации там вязали вместе с ребятишками, с теми, кто мог, помогали разрабатывать моторику.

Потом я стала вязать для успокоения, когда у меня были те траблы с Кириллом в прошлой школе.

Ну и тут, опять…

Мама уже стала бояться этого моего вязания. Потому что не от хорошей жизни.

Но… мне очень нравились мои шерстяные зверюшки. Этих я вязала чтобы сделать подарки на Новый год. Правда, еще не поняла кому именно.

Точно не Мироновой и не Дунаевой – они бы сто пудово не поняли.

Лисёнок мне очень нравился, я бы его Лерке подарила. А черного кота вязала, думая о Коршуне…

- Они клёвые, это ты сама?

- Да нравится?

- Очень. Особенно этот. – он потеребил кота за ушко.

- Это ты… То есть… я…думала о тебе, когда его делала.