Сначала вообще ничего не хотела есть в этом доме. Да и жить тут мне стрёмно. Но деваться-то некуда. В общем – прогиб засчитан.
«Сэл, открой» - пишет Глеб.
Не хочу. Хотя любопытство гложет.
«Меня твой Коршун спас».
Офигеть! И я при чем? Не хочу его имя слышать!
Интересно, как спас?
Еще полчаса сообщений. Наконец я соизволяю открыть.
- Ну?
- Гну. Я чуть на дорогу не выкатился. Он под коляску бросился, чтобы остановить.
- И что? Пусть возьмет с полки пирожок.
- Ясно. Ну… я просто сказал тебе. – Глеб смотрит, изучает, включил свой братский сканер. Ну-ну…
- Сказал? Отлично. Молодец.
- У тебя нормально всё?
- Нет, Глеб. У меня всё плохо. Я ненавижу Стаса. Еще есть вопросы? Если ты хочешь с ним общаться – дело твоё. В конце концов он твой брат.
- Так и будешь жестить?
- Я? – Удивляюсь вполне искренне. В смысле? То есть это я жестю? Понимаю, что слова такого нет, но как? То есть это я угрожала Стасу расправой, если моя подруга перед его другом на колени не встанет? Это я обзывала последними словами его? Его мать? – Ладно, Глеб. Я поняла. Он тебе помог, он хороший. Всё. Я тут причём?
- Не причем. Это же не ты нас с ним в окно палила?
- Вас? Мне просто было интересно, за каких фигом он притащился. Или ты его притащил.
- Я не тащил, так вышло. Видишь, он даже заходить не стал.
- Брезгует? Теперь же в доме плебеи живут, да?