Тяну за руку Лисицыну. Она с опаской переступает порог и оглядывается. Глазки бегают удивленно, как у котейки, которого впервые приводишь в новый дом.
— Добро пожаловать в мою квартиру! — сообщаю теперь уже новость.
— Что? Серьезно? — открывает рот от изумления Дашка. Скидывает быстренько обувь, куртку и проходит внутрь. И куда все страхи подевались.
— Серьезно. Сегодня снял. Как тебе? Ну… до наших хором далеко, конечно…
— Мне нравится!
Смотрю на девушку в центре комнаты, на ее маленькую ровную спину, ну тоненькие ручки, которые она раскинула в разные стороны. И душа теплом изливаться начинает. Думал ли я когда-нибудь, что захочу привязаться к одному человеку? Вряд ли. Ведь мужчины по своей сути — кочевники. Вся жизнь проходит в достижении целей, стремлений к чему-то большему.
Я не верил в любовь. Не видел никакой нужды хотеть быть кем-то любимым. Привязываться к одному месту, к одному человеку. А тут она. Как сказал бы Есенин, прикрытая снегом, настоящая, ранимая, нежная, улыбается мне.
— Слушай, а давай гирлянды повесим к новому году? Красиво будет? — спрашивает Дашка, рассматривая большое окно, разделяющее комнату с балконом.
— Хочешь, давай, — подхожу к ней, кладу руки на талию и обнимаю со спины. Утыкаюсь носом в волосы любимой девушки. Пахнет, словно розы, нет, тысячи роз.
— А посуда есть? Надо ж было купить, а еще знаешь что?
— Держи, — вытаскиваю из кармана связку ключей и протягиваю ей. Мы все еще стоим в обнимку, поэтому я не могу видеть лицо Дашки. А как бы хотелось. Уверен, она снова смутится.
— Что? Это… Илья?
— Мой дом — твой дом. Ты — моя хозяйка. Черт, звучит как-то ванильно. — Усмехаюсь, боясь показаться совсем уж влюбленным идиотом.
Глава 35
Первое время с мамой мы не разговаривали. Я вообще дома ни с кем не разговаривала. Молча завтракала, молча ужинала, а порой и пропускала прием пищи. Деньги не просила, трубку не поднимала, о проблемах не докладывала. Казалось, нас с Ильей предали родители. Казалось, они отказались от нас. Было безумно больно и обидно.
Сперва Царев поддерживал мою злость, а потом начал говорить, что хватит играть в войну. Помирись, мол, с матерью. Меня это жутко бесило. Ведь она встала на сторону Бориса, в ее глазах мой любимый человек был монстром. Как могу с ней помириться, как могу снова общаться.
Мама также не оставляла попыток к примирению. Разговаривать пыталась, еду в комнату носила, несмотря на запреты отчима. Они стали чаще ругаться. Я слышала вечерами взаимные упреки, и когда доходило до повышенных тонов, засовывала наушники в уши. Хотелось исчезнуть.
Однажды я не выдержала и уехала к Илье. Он опешил, конечно, от столь позднего визита. Но выгонять не стал. Мне хотелось жить с ним, хотелось переехать к нему, но Царев категорично качал головой.
— Даша, я очень хочу быть с тобой 24/7, но ты же понимаешь, пока это невозможно. Толку тебе от мужика, который не может обеспечить и в случае чего подстраховать? Не руби с плеча. Дай мне время встать на ноги.