Врач объяснил Крейгу как давать лекарства, когда уколы делать и засобирался домой.
— Звони мне в любое время, температуру меряй, даже если спит.
— Спасибо тебе, Карл Степаныч.
Они пожали руки и врач поехал домой.
Крейг постелил себе на полу, рядом с кроватью. Всю ночь, каждые два часа мерял температуру и к утру на градуснике было тридцать девять. Он позвонил доктору:
— Проснется, горло посмотри, как ангина выглядит, думаю ты знаешь, а я подъеду через пару часиков.
Крейг разбудил меня, было плохо, жарко, тело ломит. Сказал перевернуться на живот. Сделал укол, странно, сегодня меньше больно, может другое лекарство? Потом поил чаем с медом. Посмотрел мне горло, по его глазам поняла что там … ничего хорошего.
Приехал Карл Степаныч, осмотрел, послушал.
— Ангина это конечно плохо, — он задумчиво взял себя за подбородок. — но не самое страшное, хрипов нет, почки пока тоже в норме. Температура высокая около пяти дней будет, теплое питье побольше, все, что я написал, выполнять, а там посмотрим. Если выше тридцать девять и пять, укол анальгина. Я на дежурство, вечером заеду. Звони мне, держи в курсе.
— Спасибо, Степаныч, давай. — Крейг пошел провожать доктора.
— Молодец, еще работает, повезло, что дома его вчера застали. — это уже мне. — Так, если что понадобится, не стесняйся, спрашивай, хорошо?
Я молча кивнула.
Температура держалась шесть дней, как оказалось я не так много времени провела на улице. Но горло драло нещадно. Крейг отпаивал меня чаем, кормил, лечил, делал уколы. Мы почти не разговаривали. Я из-за больного горла не очень то могла разговаривать, а он не настаивал. Спросил только как зовут и возраст. Я соврала, как Степаныч сказал «на всякий случай». Имя назвала, какое первым на ум пришло, Света, имя моей подруги. Кстати, она волнуется наверное. Ну и возраст семнадцать. По лицу правда не скажешь, а вот фигурой на все восемнадцать, так что не должен догадаться. Некрасиво хорошему человеку врать, надо потом извиниться. Самым неудобным было идти в «дамскую комнату», Крейг сопровождал меня туда и обратно, сама я дойти не могла, голова кружилась и слабость очень сильная. Первый раз когда вышла из комнаты пока Крейга не было, шла по стеночке и на середине пути так плохо стало, что начала сползать вниз, даже в глазах потемнело. Крейг как раз шел на кухню и, увидев меня на полу, кинулся ко мне с переполошным видом. Пока он меня поднимал, я пришла в себя. Меня отвели в место назначения, закрыли дверь и ушли, ну надо же, прям настоящий джентльмен. Я уже успела умыться, и минут через пять меня забрали и хотели было вести под руки, но ноги мои внезапно решили подкоситься. Крейг взял меня на руки, и в мыслях мелькнуло сожаление, что сейчас я болею и мне не до его сильных рук и вообще “не в форме”.
Дней через десять мне стало намного лучше, руки только болели и горло никак не проходило. Но это еще я «легко отделалась», Степаныч сказал. Он часто приезжал, звонил каждый день. Постельный режим был отменен и я увидела, в какой большой оказывается квартире я живу все это время. Три спальни, два кабинета, зал, столовая, кухня, две ванные комнаты и два сануза! О-хре-неть! Кто же он такой, миллионер, что ли? А вид из окна, это похоже на… тот самый парк, где я сидела на скамейке!
Крейг вернулся из магазина.
— Уже встала? — он улыбался мне. — Давай завтракать, тут купил всяких разностей, а то надоело все.
Хм… «все», это наверное еда, которую он готовит… а мне она, то есть еда, вполне нравится, но видно Мария готовит более разнообразно. Экономку он на следующий день после моего появления в квартире отпустил, слышала, как он дал ей выходной, потом отпуск на неделю. Так что мое пребывание здесь, как я посчитала, должно было уже закончиться. Неделя…
— Крейг, — я испугалась звука своего голоса, трудно было говорить, — я уже выздоровела, я Вам очень благодарна, спасибо, мне наверное нужно уходить… — я замялась, боюсь, что он ответит, ведь идти мне некуда, но и оставаться будет уже неприлично… вдруг что-то потребует взамен.
— Ты чего? Тоже мне, выздоровела. И куда ты собралась? — он говорил тихо, неуверенно и как-то расстроенно даже. — Тебе же некуда идти, к тому же Карл Степанович сказал что у тебя серьезные проблемы с бандюкАми местными.
Стоит молчит, глаза опустила, а я не знаю как задержать ее. Если уйти захочет — уйдет или сбежит.