Сначала работа на рынке, потом в ночную в больнице.

Первая половина рабочего дня была позади, товар приняла, народа валом. Привезли лук севок будь он не ладен. Кто-то причитает ой как дорого, кто-то берет аж по три кило.

Через несколько часов меня сменила Маринка. Даа. Синило под глазом видать издалека, но все уже привыкли, а мне главное чтобы она на работу выходила.

В больнице жизнь кипела. Привезли два человека после аварии. В кардиологии кто-то отмучился, тромб оторвался.

В нашей коморка меня ждала Тоня.

— Ой Катюш, привет, я сегодня еле жива. Только присела. Погода ужасная. Носят грязь туда-сюда. Я тебе Кать хол уж оставила, не домыла. Нет больше сил.

— Да помою я Тонь, не волнуйся. Передохни, да домой собирайся. Я все равно раньше приехала. Как там дед наш? Я вчера собирала консилиум, оперировать его нужно, причём срочно, и облом. Не возьмутся. Я вчера ходила, просила Ирину Ивановну, может помнишь, она здесь работала?

— Катька, ты ж ещё не

знаешь, прооперировали твоего деда. Приехала с утра врач, суровая такая тетка, и сразу к глав врачу, он видимо спорить не стал, дал добро. Анализы все в момент сделали ему. Оперировали почти четыре часа. Он сейчас ещё спит. Сказали все прошло успешно.

Тоня меня огорошила новостями. Неужели Ирина Ивановна все-таки переступила через обиду и смогла помочь ни в чем неповинному человеку. Нужно будет обязательно ее отблагодарить.

У меня даже настроение улучшилось.

— Тооня, какие хорошие новости. Я побегу проведаю его. А то вдруг очнулся уже.

— Ой дурёха какая, он ведь оклемается и Спасибо не скажет. Укатит домой, а ты как мыла полы, так и дальше будешь.

— Да и на здоровье, если он укатит, тем более домой, оно ж ещё лучше Тонечка.

— Ну тебя. Вот увидишь, что я окажусь права.

— Тоня не бубни, я пошла.

Есть всё-таки бог. Господи, аж какой — то камень с души. Я бегом побежала в палату.

Виктор Николаевич, уже открыл глаза, голова замотана. Вот ведь наверное перепугался с этой операцией.

— Виктор Николаевич, это я, Катя. Ну как вы?

— А что было — то? Голова болит.