На улице меня накрыл приступ рвоты. Ромка дотащил меня до машины, достал бутылку воды из салона и трясущимися руками, пытаясь меня умыть, вылил все мне на голову . Потом мы сели в салон, пристегнулись …и просидели молча с мокрыми лицами минут двадцать: я – от минеральной воды, он – от слез.

- Почему он позвонил тебе?!

Ромка застывшим взглядом смотрел прямо перед собой.

- Почему – тебе?

Он молча повернул ключ зажигания и мы медленно поехали домой.

Мои родители были против нашей свадьбы, особенно мать.

- Это катастрофа, зачем тебе этот брак, зачем ты лезешь добровольно в петлю? - мрачно заявила она на следующий день после ужина в кафе, где они впервые увидели Пашку и где мы им сказали о своих планах. «Вообще-то люди женятся, чтобы иметь союзников против своих родственничков» хотелось ответить мне, но вслух я сказала:

- Но ты же его совсем не знаешь.

- Я знаю достаточно. Ты что, не видишь, ему необходимо зацепиться в Петербурге любыми путями. Любыми, - она многозначительно посмотрела на меня .

Когда мать чувствовала, что теряет контроль над ситуацией и когда ее никто не видит ( мы с отцом не в счет разумеется) она в один миг трансформировалась из интеллигентной петербурженки в базарную торговку. И тогда ей требовалось значительно меньше слов , чтобы выпукло выразить свою мысль.

-Вся эта периферийная шваль очень изобретательна и предприимчива, когда дело касается их трудоустройства . Никто не хочет ехать и улучшать жизнь в глубинке . Все прутся в столицы, - ее несло неостановимо.

Скользнув по мне взглядом и вспомнив с чего все началось, она продолжила уже обращаясь ко мне , но не сбавляя накала: -Какая любовь? Он будет крутить романы у тебя под носом с молодыми девицами, а ты сидеть дома, варить обеды и нянчить его сопливых детей.

Отец сидел в кресле, низко наклонив голову. На какое-то мгновенье мне даже показалось, что он спит. Я не видела его лица и не могла понять, что он думает по этому поводу. Хотя, глядя на его лысеющий затылок я знала наверняка, на чьей он стороне. Вообще, за все то время, что я не живу дома, отец ни разу не взял трубку. Говорила всегда мать, а он только время от времени вставлял комментарии. Так было не только по телефону. На сцене всегда мать. Женившись на ней, отец обрек себя на роли второго плана.

По правде сказать, мать всегда была намеренно бестактна по отношению ко мне. Она с легкостью переступала грань между грубоватой шуткой и жестокостью. За прожитые годы вместе я довольно умело наловчилась отбиваться, но события последнего месяца (поиск квартиры, денег, полная неизвестность) сильно измотали меня, и на достойную оборону сил уже не было. Я решила быть краткой.

- Послушайте,- сказала я, жалея, что не прислушалась к интуиции, которая подсказывала мне, что надо было сообщить обо всем по телефону.- У нас все серьезно. И мы уже сняли квартиру. Так что, я ухожу.

Мать задохнулась от изумления и ужаса.

- Ты загоняешь нас в могилу,- прохрипела она, картинно схватившись за сердце.

Зная, до мельчайших деталей, продолжение этого спектакля, я поднялась и молча пошла к выходу.

- Не смей вот так уходить! Разговор еще не окончен!

Уже закрывая дверь, я слышала, как мать переключилась на отца, словно все это была его вина.