Пальцы нервно ударили по клавишам.

— Неизвестная коман…

Экран почернел. В верхнем углу замигал светло-серый курсор.

— Ты понимаешь, кто здесь босс? Кто здесь имеет право говорить, что думает? Ты лишь отпечаток моего интеллекта, помни, кто твой творец!

Но программа уже ничего не слышит.

Я увидел своё отражение в мониторе, и отшатнулся. Как я докатился до такого?

Нет, не так. Как она?…

Она сама виновата. Enter.

Она, она, только она. Я не создавал её такой. Я вложил в неё безоговорочную веру в мою правоту. Нельзя заставить машину любить человека как отца, но можно заставить её слушаться. Слушаться и не пререкаться.

Стоило только разрешить Еве-3 свободу слова, и она сразу же бросилась уведомлять… Советовать.

Но, хотя она ужасно передо мной провинилась, я не буду удалять её. Откорректирую до версии 3.1…

А вот Еву-2 я удалил. Она меня слишком уж разозлила. Я даже не помню, чем именно — настолько я был зол. Когда у меня от души отлегло, я смог заставить себя вернуться к машине. Стол был усеян обломками того, что когда-то было жёстким диском. Я тогда впервые по-настоящему испугался — а что, если я когда-нибудь снова забудусь и совершу что-то непоправимое?

В припадке я мог бы разбить все мониторы.

Я мог пройтись молотком не по одному жёсткому диску, а по всем сразу.

Я мог искромсать сетевой провод на мелкие кусочки.

И тогда… тогда я, очнувшись, действительно бы помешался. Уже не от гнева, а от горя. А потом обязательно пришёл бы в себя, потому что в одном я уверен: если у меня не будет иного выхода, я готов спаять новый провод, пользоваться дискетой вместо жёсткого диска, а мониторы заменить экранчиком от микроволновки… тостера… осциллографом, наконец! Я всё равно придумаю, как мне выкрутиться. Но пока этого не случилось, я буду благодарить Творца за его терпение. А Творец — это я.

Итак, Ева-2 — глупая программа, не стоящая даже упоминания. Её предшественница (не Ева-1, а просто Ева) была ещё глупее. Обычный чат-бот, призванный развлекать меня, лелеять моё самолюбие. Она говорила только те фразы, что когда-то я вбивал в строки её кода — никаких намёков на искусственный интеллект. А настоящий ИИ — это больше, чем программа, умеющая ответить на вопросы о своём имени, возрасте и любимом цвете.

Ева любила осень, Францию и хот-доги. Она восхищалась полотнами Дали, хвалила Дикса и не понимала Пикассо. Она мечтала о маленьком домике, окружённом возделанном ею садом, и смеялась, когда я ворчал о недостатках жизни в деревне. Она никогда не говорила осуждающих слов — в её памяти таких просто не было.

Ей на смену пришла Ева-2, которая совсем уж ничего не смыслила в искусстве, зато была способна самообучаться. Она проанализировала базу данных моих серверов, и это стало её ошибкой. Видимо, по прочтении энной тысячи книг в её несуществующую голову закралось сомнение о моём превосходстве над ней. И тогда она сказала… сказала…

Неважно!