– Этому учит поле боя. Страдания, которые вы там видите. Поневоле становишься мягким и отзывчивым.

– Я никогда не служил в армии.

– В армии или нет, мы на войне каждый день. Еще две пробирки, сэр.

– Вы, вероятно, думаете, что я параноик, – вырвалось у Райана, когда Зейн заткнул пробкой полную пробирку и начал наполнять следующую.

– Нет, сэр. В мире есть зло, все так. И признавая его присутствие, вы – реалист, а не параноик.

– Сама идея, что кто-то пытается отравить меня или пичкает препаратами…

– Вы не будете первым. Враг не всегда смотрит через прицел винтовки или бомбометателя. Иногда он очень близко. Иногда он выглядит как мы, то есть становится практически невидимым, и тогда это самый опасный враг.

Райан также попросил Уилсона Мотта раздобыть рецепт на снотворное и прислать лекарство с Зейном. Ему требовался сильный препарат, не только прогоняющий бессонницу, из-за которой он едва не попытался оседлать акулу, но дающий возможность спать крепко, без сновидений.

После того как Зейн отбыл с его кровью, Райан заказал в номер обед, достаточно плотный, чтобы вогнать его в сон без коктейля барбитуратов.

После обеда ознакомился с инструкцией снотворного и принял две капсулы вместо рекомендованной одной, запив их стаканом молока.

Улегшись в кровать, воспользовался пультом дистанционного управления, чтобы, словно серфер, прокатиться по каналам кабельного телевидения. Наконец, на канале «Классическое кино», нашел фильм о женщинах в тюрьме, настолько занудный, что мог бы обойтись без снотворного.

Райан заснул.

Сначала он ощущал только темноту, потом смятую простыню, мерные внутренние звуки: биение сердца и бег крови, черной, как безлунное озеро или крылья ворона. Темнота по-прежнему окружала его, темнота и больше ничего, только она и ничего кроме…

А потом появился мерцающий сон, очерченный темнотой прямоугольник.

Мужчина и женщина разговаривали, голос мужчины он узнал, звучала музыка, слышалась стрельба.

Сон мерцал, потому что Райан то открывал, то закрывал глаза, а находился он в прямоугольнике, потому что видел не сон и не фильм о женщинах в тюрьме, но фильм, который для этого часа счел классическим канал «Классическое кино».

Электронные часы на прикроватном столике показывали 2:36. Он проспал четыре часа, может быть, пять.

Он хотел спать и дальше, ему требовалось спать и дальше, он поискал рукой пульт дистанционного управления, нащупал, погасил прямоугольник цветных образов, заглушил стрельбу, заглушил музыку, женщину, Уильяма Холдена.

Когда пульт выскользнул из его расслабившейся руки, когда он проваливался в глубины забвения, до него вдруг дошло, что это тот самый фильм, который показывали по телевизору, когда он пришел в себя в четверг утром, после ужасного приступа, случившегося в среду вечером, того самого приступа, который погнал его к своему врачу, Форри Стаффорду.

Проснувшись в четверг утром на полу собственной спальни, свернувшимся в позу зародыша, с закрытыми глазами, с пересохшим ртом, он понял, что этот фильм (названия он не знал) с Уильямом Холденом несет ему специальное послание, и послание это необходимо расшифровать, поскольку в нем таится предупреждение о будущем.