— А ты, Гильермо, что скажешь об этом? Вдруг раньше доводилось слышать о шумах? Персидский залив для тебя дом родной.

— Позволите, командир? — Он взялся за лист.

— Да, конечно.

Настал мой черед обернуться — и кто только конструировал эти аппараты? В отсеке мы словно шпроты в банке. За креслом у Гильермо есть пространство — место, где хранится НАЗ[6] и акваланги. Убрать их — и можно, сложив спинки, сдвинуть по салазкам сиденья назад, тогда получится вытянуть ноги, откинуться в удобной позе…

— Нет, — покачал головой Гильермо, — ничего особенного. Правдивые данные, за исключением поступающего сигнала.

— Почему сказал «сигнала»? — уточнил я. — Это всего лишь шум, имеющий непонятную нам природу.

— Как вам известно, командир, — Гильермо взмахнул крепкой пятерней, — из школьного курса физики следует: любой звук — это упругие волны, вызванные механическими колебаниями частиц в той или иной среде. Если звук постоянный и его спектр не меняется, находясь в низком диапазоне, который мы не слышим, звук является сигналом.

— Ага. — Мне даже показалось, что Гильермо немного издевается, но по лицу не скажешь. Штаб-сержант смотрел на меня вполне серьезно. — Хорошо, сигнал, ну а дальше-то что?

— Не знаю, — он пожал плечами, — вы хотели нестандартных мыслей. По-моему, генератор сигнала далек от естественного происхождения, хотя все указывает на обратное. Но… как вы уже сказали, опираясь на чутье, предположу невероятное: в данном месте залива происходят весьма странные, воистину необъяснимые вещи.

Гильермо многозначительно взглянул на меня, затем указал в спину Саливану, и я кивнул, чтобы говорил при новобранце.

— Поверьте ветерану, прослужившему без малого четверть века в силах спецопераций, уж я-то многое повидал, но чтобы огромная территория вдруг разом очистилась, речь сейчас о Крепости, которая находилась в «тумане войны» на зараженном участке, такое вижу впервые.

Я вспомнил наш полет в вертолете, вопросы штаб-сержанта, его удивление.

— Поэтому, — продолжил Гильермо, — готов разделить ваши домыслы насчет необъяснимости данного явления наукой нашего мира. Мне без разницы, откуда взялось явление, пускай тут черти толкут воду в ступе, но я должен знать, помешают они убить врага или нет.

Вот так матерый боевой пловец готов поверить в черта, лишь бы дойти до победы. Для таких людей, как Гильермо, необъяснимые вещи — лишь препятствие на пути к цели. Пусть прозвучит немного пафосно, но он — дитя войны, продукт технологий, стоящих на страже безопасности человечества, он тот, кто ставит жирную точку в решающей битве с врагом, он — солдат. Вся его жизнь — сражения. И он прав! Даже в самом неимоверно технологически развитом мире, пускай виртуальном, решающим фактором в сражении был и остается простой боец, умеющий убивать врага.

Он вернул мне карту, я уселся прямо, глядя в затылок Саливану, который вдруг быстро надел наушники, нажал пару клавиш на пульте и сгорбился, поставив локти на консоль.

У меня над ухом засопел штаб-сержант, подавшийся вперед из любопытства. Я не решался окликнуть оператора — раз тот надел наушники, значит, услышал что-то важное. Все равно вскоре доложит ситуацию.

Саливан вновь надавил клавиши на пульте и накрыл наушники руками. Гильермо перестал сопеть, я тоже затаил дыхание — лишь слабый гул энергоустановки нарушал тишину в отсеке.

Так продолжалось минуту, после чего Саливан обернулся, снял наушники и протянул мне со словами:

— Послушайте, сэр, это модем.

— Не понял.